Я успеваю только открыть дверь из архива. И, к счастью, не делаю шаг наружу.
— Паш, нет никакой срочности в этом разговоре, — звенит в пустом коридоре голос Наденьки. — Просто найди место, где мы можем без свидетелей поговорить, — мурлычет Гремлин своим хрипловатым басом. И я боюсь даже закрыть дверь, чтобы не скрипнула, пока они стремительно двигаются в моём направлении.
Господи, что же делать? Что же делать, если они войдут именно сюда и он меня увидит? Ну его на хрен. Я пячусь и врезаюсь спиной в старый шкаф. Их усиливающиеся голоса заставляют принимать решение быстро, и я не нахожу ничего умнее, чем залезть внутрь. И как раз вовремя успеваю прикрыть распашные дверцы.
— Здесь тебя устроит? — спрашивает Надежда Андреевна. Голос её звучит так близко, что мне не на шутку страшно, как я буду своё странное поведение объяснять.
— Вполне, — решительно заявляет Гремлин. — Здесь нам не помешают?
— Это архив, — смешок Наденьки, видимо, должен означать, что сюда вообще никто не заходит. И мне в моём шкафу становится совсем тоскливо.
— Ну, вот и отлично.
Хлопает дверь, поворачивается замок и происходит какая-то возня, суть которой мне становится понятна, только когда Наденька начинает недовольно возмущаться.
— Паша, прекрати, — старается не повышать она голос, но явно еле сдерживается. — Убери руки, говорю! Что за срочное дело тебя привело?
В круглую дырку от выломанного замка мне прекрасно видно, как, пройдя вглубь комнаты, она бросает на стол букет и одёргивает одежду. И как Гремлин не собирается отступать.
— А если я просто соскучился? — хватает он её за руку и подтягивает к себе. В могучих ручищах этого мавра Наденька смотрится соломинкой, которую он сейчас переломит. — Ты не отвечаешь на звонки. Не пишешь. Не звонишь.
— Очень тяжёлые выдались дни, Паш, — в её голосе такие жалобные нотки. — Много работы. Неприятности.
— Работы всегда много. Но ты раздраконила меня не на шутку и сбежала. Ни разу у меня не было такой женщины. Мне мало. Я хочу ещё.
Я честно закрываю глаза, когда он впивается жадным поцелуем в её губы. А потом меня отвлекает чёртов телефон. Хорошо, что он всего лишь урчит, поставленный на беззвучку. Хорошо, что они слишком заняты, чтобы услышать, как я стукнулась коленкой. Чёртов Берг! Как не вовремя. Сбрасываю звонок, но телефон держу в руках. Уверена: одним набором Берг не успокоится. Сбрасываю второй. Третий. Пятый. И вдруг мне приходит в голову совершенно безумная идея. Я включаю камеру, чтобы не тянуться глазом и видеть, что там происходит. Пристраиваю её к отверстию и то, что я вижу на экране, заставляет меня нервно сглотнуть.