Твою мать, они трахаются. Гремлин разложил Наденьку прямо на столе, и его покрытые нежным белёсым пушком ягодицы уже интенсивно двигаются, совершая возвратно-поступательные движения.
Сбрасываю очередной звонок Алекса, когда Гремлин вопит как бабуин в брачный период. Кряхтит, корчится, словно его член зажало в тисках, и, наконец, затихает, вцепившись в разведённые ногиНаденьки, наверно, до синяков.
— Ты просто огонь, — застёгивает он ширинку. Довольный, счастливый, удовлетворённый. И явно не замечает, как поправляющая чулки Наденька кривится. «Лучше пять минут потерпеть», — прямо-таки написано на её лбу. И теперь она будет вить из него верёвки.
— Спасибо, — облапывает он её пятернёй. — Не знаю, что ты нашла в этом Берге. Столько лет по нему сохнешь.
— Это тебя не касается, — сбрасывает она его руку.
— Знаю, знаю, — поднимает он обе ладонями вперёд. — Ты рассчитывала выйти за него замуж. Прибрать к своим рученькам весь его бизнес.
— А ты думаешь я столько лет на него горбатилась, чтобы мне достались эти жалкие двадцать процентов «Идиллии»?
— А ты чего хочешь? — усаживается Гремлин на стол.
— А ты? — буравит его Наденька взглядом, вздёрнув подбородок.
— Я хочу всего лишь один его клуб, — болтает ногами Гремлин. — Потому что это я его должен был купить. Но он открыл там свою эту секцию, а потом прибрал к рукам и всё здание.
— Вижу, ты так и не угомонился, — от недоброй улыбки Надежды Андреевны резко пересыхает во рту.
— Я никогда не отступаю. И эту девчонку всё равно найду и трахну, чем бы мне этот твой «великий босс», — показывает он пальцами кавычки, — ни грозил.
— Какую девчонку? — хмурится Наденька, и у меня сердце замирает от страха. Он ведь говорит обо мне.
— Из-за которой он мне табло отрихтовал. Заступился за бедняжку. А ту кобылу можно было драть и в хвост и в гриву, и ничего бы ей не было. Такие, как она, живучие. Гнутся, но хер ломаются.
— Ты про Викторию? — ползут на лоб Наденькины глаза, и улыбочка, что озаряет её лицо, не сулит мне ничего хорошего. Она берёт букет. — Пойдём-ка поговорим ко мне в кабинет, а то, боюсь, меня потеряют. Есть у меня к тебе по этому поводу одно предложение.
Она бодрым шагом направляется к двери. И Гремлин спрыгивает со стола, поправляет в штанах свой трудолюбивый член и вразвалочку направляется за ней.
Не знаю сколько ещё телефон записывает пустую комнату. В шоке я перевариваю услышанное и только на очередную вибрацию в руках отмираю.
— Да, — отвечаю, пинком открывая дверцы, и с беззвучным стоном вытягиваю затёкшие ноги.
— Я обзвонился, — взволнованный голос Берга.