Выдыхаю и прикрываю на мгновенье глаза. Сволочь.
— И какая у меня будет зарплата?
— Как у всех, — отпивает он кофе. — Оклад плюс бонус, который, конечно, будет зависеть от вашего усердия. А какую часть я буду удерживать, чтобы погасить долг, решайте сами. Поделите миллион двести на эту цифру — и на такой срок и заключим с вами контракт. Я даже подскажу, — он двигает к себе калькулятор. — Скажем двадцать тысяч. Это… сто шестьдесят четыре года. Вот как-то так. Я предупредил на ваш счёт Надежду Андреевну, — он двигает через стол визитку. — Здесь адрес, куда вам следует проехать. Можете оформляться.
Он красноречиво смотрит на часы, когда я не двигаюсь с места.
— Извините, Виктория, у меня встреча.
— Сто шестьдесят четыре года? — усмехаюсь я. — Предлагаю округлить до ста шестидесяти пяти. Не возражаете?
— Нет, — улыбается он гаденько и трогает, видимо, защипавшую губу.
— Ну, вот и отлично, — улыбаюсь я в ответ.
И быстрее, чем он успевает догадаться, что я собираюсь сделать. Даже быстрее, чем успевает увернуться, я выплёскиваю содержимое своей чашки ему в лицо.
— Спасибо за кофе!
Я ставлю пустую чашку на стол, забираю визитку, куртку и ухожу в гробовом ответном молчании.
Вот зараза! - матерюсь я, когда за Викой закрывается дверь.
Уверен, если бы я не сидел за столом, она выплеснула бы этот кофе мне на яйца. Но какова, а! Даже не знаю: ненавидеть её или восхищаться.
- Марин, у меня есть запасная рубашка? - спрашиваю в коммутатор, уже вытерев лицо.
- Вчера вы, - она заходит в кабинет и на секунду теряет дар речи, - переоделись в последнюю.
«Вот носил всегда чёрные, - я рассматриваю грязные пятна на груди. - Какого хрена выпендрился? Зачем натянул белую?»
- Давайте я отправлю кого-нибудь к вам домой. А Ольсена пока развлеку фильмом о новом велнес-центре, проведу экскурсию.
- Отправить кого-нибудь отправь, а Ольсена зови как есть. Переморщится. Не велика шишка. Хозяин банка. А где, кстати, выкладки экономического отдела? На словах они подтвердили, что его предложение выгоднее, а цифры я так и не видел.
- Я принесу, - убегает Марина.
И я не знаю почему, но всю встречу с банкиром как-то удивительно счастлив.
В грязной рубашке, с разбитой губой, с расцарапанной шеей, к которой я то и дело притрагиваюсь, словно там всё ещё её рука. Рука, что плеснула мне в рожу горячий кофе. Ещё вижу её горящие гневом глаза. Чёрт, как же она хороша, эта дикая кошка. Как очаровательно меня ненавидит. Сейчас главное не вспоминать, как сладко стонет и выгибается, когда кончает. Банкир и так теряется от моего плывущего взгляда. Если я встану пожать ему руку с восставшей ширинкой, боюсь, останемся мы с кредитами прежнего банка под грабительские проценты.