— Это не мелочи. Он выгреб из квартиры все, что смог. Вплоть до полотенец. Не унижайтесь. Я понимаю ваше желание пристроить сына, который очень не вовремя вернулся к вам, но после всего сказанного и сделанного…
— С таким отношением, к сорока годам у тебя будет десять кошек, вместо мужа и детей! Посмотри на себя! Красотой ты не блещешь…
— Ну, тут я бы поспорил. — В этот момент к нам заглянул Максим. Он был голым по пояс. Закрыв здоровенной грудью весь дверной проем, продолжил: — Солнце, тебе чай с сахаром или без? — обратился ко мне. Его появление в таком виде не оставляло вариантов для умозаключений Зинаиды Павловны. Надо было видеть выражение ее лица! За этот взгляд можно было отдать все!
— Что-о-о-о? — протянула она, вставая. — Это… это кто?
Я молчала. Тишину, повисшую между нами, можно было резать ножом.
— Быстро же ты… сориентировалась. Не успела остыть постель после одного, как ты…
— Неостывшую постель Виталик забрал с собой. Извините, но вам лучше уйти. — Я потянулась за бутылкой коньяка, что стояла недалеко. В этот момент рядом с Максом появился Олег в точно таком же виде, в одних брюках. У Зинаиды Павловны отвисла челюсть. Она покраснела вдруг до корней волос. Я застыла с недонесенной ко рту бутылкой.
— Ты что, устроила бордель?
— Неа. Раскрепощаюсь, как могу. Что бы в будущем никто не нажаловался мамочке. Глядишь, потом книженцию напишу… на подобие тех, что вы принесли.
После ее ухода, я подошла к окну и пригубила коньяк:
— Клоуны! — не было сил сдержать смех. Олег с Максимом вошли в комнату, улыбаясь. — Вы бы еще штаны сняли!
— Легко. — Макс расстегнул пуговицу, не сводя с меня взгляда, отчего я вдруг почувствовала приступ паники.
— Так! Прекратите! Оделись! Оба!
— Иди сюда. — Он сделал несколько шагов, и, взяв за кисть руки, потянул к себе. — Ты… консервативна? Как интересно…
— Уйдите! Олег! Оденься! И ты тоже! — я попыталась выкрутить руку.
Они зажали меня между собой, не давая возможности вырваться. Выпитый коньяк расслабил и притупил чувство стыда. Поцелуи и ласки заставляли вздрагивать от наслаждения. Дыхание мужчин стало тяжелым, руки и губы осмелели, а я, в какой-то момент отключилась от реальности. Желание натянуло невидимую, болезненную струну между ног.
Хлопнула входная дверь, заставив вздрогнуть. Мы одновременно повернулись. В дверном проеме стоял Виталий. Он, молча, уставился на нас. Картина маслом: двое полураздетых мужчин и я, со спущенными джинсами и задранным к горлу гольфом. Мое сердце упало. Все. Теперь обо всем точно узнает мама. На смену возбуждению тут же пришел страх. Виталик развернулся, и, не сказав ни слова, вышел.