— Просто молчи, милая, — тихо, но уверенно произносит, не отпуская руки. — Дыши и молчи.
А я молчу и пытаюсь дышать. И чем больше пытаюсь, тем хуже получается. Восхищение перерастает в панику. Это слишком дорогой подарок. Я боюсь дотрагиваться до него, не то чтобы носить. Максим поднимается и вытаскивает меня из-за стола.
— Потанцуем? — скорее утверждает, а не спрашивает. Обнимает одной рукой за талию, второй гладит спину, вызывая рой мурашек, бегающих по всему телу.
— Ты безумно красивая, — шепчет на ухо, целуя в висок, спуская руку чуть ниже талии. Вжимает в себя, давая прочувствовать всю силу возбуждения. Другой рукой выводит узоры на спине, зарываясь и оттягивая волосы. Мы топчемся на месте в своём танце, своём мире. Воздух вокруг накаляется, объятия становятся сильнее, интимнее. Дыхание с шумом вырывается из груди, учащаясь с каждой секундой. Это не танец. Это секс в чистом виде.
— Если мы не уйдём, я трахну тебя прямо здесь, — с жадностью произносит, толкая бёдрами в меня.
— Поехали… Хочу ощутить тебя в себе… — на выдохе тяну к столу. Мы расплачиваемся и как подростки бежим в машину.
— Домой! — рявкает Гене и кнопкой поднимает перегородку. — Сдохну, если не насажу тебя.
Через секунду я сижу у него на коленях с широко расставленными ногами и взрываюсь от жёстких толчков внутри. Кончаем вместе. С дрожью, стоном, болью, распадаясь на миллионы осколков. Потом сидим, прижавшись друг к другу, не в силах говорить и шевелиться.
Максим
Я срастаюсь с мыслью, что возможно скоро стану отцом. Чем дольше об этом думаю, тем больше этого желаю. Весь день наполняю Дашу спермой и не даю возможности встать с кровати и сходить в душ. Тружусь в поте лица, чтоб наверняка. Но даже если сейчас не получится, подменю таблетки и продолжу работать в этом направлении. Это самый верный способ привязать её, сделать зависимой от меня, сделать полностью моей.
Сегодня она уедет к детям, а меня ждут выходные в угаре, в тоске. Моя зависимость крепнет с каждой проведённой совместно минутой. Без неё не выносимо существовать. Мир раскалывается на с ней и без. Возможно при падении я действительно повредил мозг, и мне требуется пожизненное лечение Дарьей.
Она не возмущается на мой темперамент, как раньше. Спокойно реагирует на многочисленные поползновения утвердиться. Она создана для меня. Моя.
Проводив вечером домой, набираю юриста:
— Джон. Что с документами? — требую отчёт.
— Очень невыгодная сделка, Макс. Ты потеряешь половину. — недовольно ворчит Джон.
— Что она хочет?
— Тридцать процентов акций, сорок процентов со четов. Плюс с недвижимостью ещё не определилась. Обдумай всё ещё раз. Если не торопиться, можно уменьшить потери вдвое. Всё-таки двадцать шесть лет. Можно найти компромисс, — тараторит в трубку Джон. Но я не хочу думать и ждать.