Пройдя чуть дальше, опустилась на качели и принялась пить горячий горький напиток.
Кофе… раньше я его не любила. Он казался мне горьким настолько, что и глотка сделать не могла. Другое дело горячий шоколад. Сладкое лакомство.
Но все меняется и чтоб заглушит горечь душевную, начинаешь запивать ее горечью напитка.
Я не изменила многих привычек, но все равно стала другой. В той, другой жизни, был парень, который спас меня от постоянного кошмара, преследовавшего меня и днем и ночью и во сне и наяву. Одним своим присутствием он прогнал всех чудищ, избавившись от них и там… в моих мыслях, и тут… в реальной жизни.
Пару лет назад, я случайно узнала, что мои обидчики… Господи… Про это даже вспоминать противно. В общем, кто-то вылил в сеть видео, как они… они занимались любовью… с мужчинами. Или с ними занимались любовью. Я его, конечно, не смотрела, но лица на видео узнала. И сделано это было в то время, когда мы жили у Шторминских.
И я догадывалась, кто это сделал. Знала, кому потребовалось устранить их из города. Но запретила себе вспоминать и вообще думать… о нем.
Вот только с каждым днем все чаще мысли. Воспоминания. Мысли, что сводят меня с ума.
Адель
Шесть лет назад…
Возможно ли, пережить смерть мамы? Человека, который был единственным родным и дорогим. Который, отдавая себя, делала все ради тебя. Которая была самым добрым человечком во всем мире.
Это равносильно вырванной душе. Так больно. И осознание того, что эта боль не пройдет никогда, лишь немного притупится и только, сводило с ума.
Глядя на то, как убивается дядя Саша, становилось еще больнее. Казалось, куда больше, но все-таки…
Даня… Дане тогда доставалось. Истерики от меня. Запои отца. После, еще и мой отец пожаловал, с требованием вернуть несовершеннолетнюю меня в семью.
Александр Сергеевич тогда постарался взять себя в руки. Пообещал сыну, что ни за что не отдаст меня отцу. Я и не хотела.
Папа приходил несколько раз и лишь просил меня вернуться домой. Но я так и не услышала от него слов успокоения или соболезнований по поводу смерти мамы. Для него ее будто и не существовало.
Это меня отталкивало от него. И если была бы возможность удочерить меня дяде Саше, я бы была двумя руками за.
Прошел месяц после похорон родительницы. Александр Сергеевич готовил документы для подачи в суд, чтоб взять опеку надо мной. На крайний случай, лишить отца родительских прав.
Был вечер, мы с Даней сидели в гостиной, смотрели телевизор и я, в очередной раз, извинялась перед ним за истерику, что я устроила днем ранее.
— Мелкая, перестань, ради Бога. Ты думаешь, я тебя не понимаю? Понимаю. Себя помню на твоем месте.