Каждое его слово добавляло только больше слез.
— Не плачь, маленькая. Не нужно, — переходя вновь на шепот, говорил сводный брат. — Я дерьмо, я ублюдок. Выйди, плюнь мне в морду, наконец. Не плачь, пожалуйста. — И вновь крик. — Ада, открой.
В какой-то момент дверь не выдержала напора, и замок просто выбило.
Даня ворвался в мою спальню и, застыв на какую-то секунду передо мной, очнулся и, схватив меня в охапку, прижал к себе. Он целовал меня всюду, куда дотягивались губы. В волосы, нос, губы, шею, лоб, щеки. Повторяя одно и тоже.
— Прости, маленькая, прости меня. Я так тебя люблю, Ада. Так люблю. Прости меня.
Я не сопротивлялась, позволяла обнимать себя, зная, что это в последний раз.
Он еще долго не выпускал меня из рук, прося прощение. Я молчала. Когда закончились слезы, я просто вздыхала его запах и запоминала, какой он нежный, красивый.
Так, в моей комнате, нас и застал дядя Саша, который сказал, что нашел хорошего адвоката, который занимается делами нашему случаю.
Утром у Дани был какой-то экзамен или важный доклад, не знаю точно. Но ему нужно было уехать в колледж, чего он делать не хотел, но под уговорами дяди Саши сдался и уехал.
— Я только на одну пару и сразу домой, кроха. Мы… я все решу. Не придумывай себе ничего.
Поздно, я уже все придумала и решила.
После отъезда Дани я позвонила отцу и попросила приехать за мной, сказав, что я переезжаю к нему.
Потом, пошла поговорить с дядей Сашей.
— Доброе утро.
— Доброе, Бэмби. Как ты?
— Я уезжаю. Папа скоро приедет. Хотела попрощаться и извинится, что вот так…
— Что? Как это уезжаешь? Куда? — вскочил с кресла Александр Сергеевич и подлетел ко мне, хватая за плечи. — Ада, что ты такое говоришь? Этот… твой отец тебя заставил? Да?
— Нет, я сама решила. Я хочу жить с папой. Он мой родной человек, единственный, кто остался.
— Но, Ада… А как же… как же Даня?
— Он меня поймет, — только и смогла сказать.
— Нет. Нет! — крикнул муж мамы. — Что ты такое говоришь? Я тебя никуда не отпущу. Не пущу и все тут. Ты моя дочь. Слышишь Ада. Моя.
— У меня другой отец, — закричала я, слезы, не выдержав, текли солеными потоками. Я понимала, что причиняю боль дяде Саше. Понимала и не могла по-другому, потому что иначе он меня не отпустит. — Я не могу здесь жить. Здесь не стало моей мамы.
Дядя Саша отшатнулся от меня. Сейчас мне было больно от своих же слов. Мне было больно, что я говорю то, что не должна, то что не думаю. Но… и здесь остаться я не смогу.
— Поймите меня. Мне тяжело, я не могу забыть. С папой мне будет лучше. Простите меня.