Химик спал на животе, закинув руки на подушку, таким безмятежным сном, что мне на секунду даже стало стыдно, что я подглядываю. Татуировка темным рукавом поднималась к плечу и покрывала ту часть спины, которая осталась не прикрытой одеялом. Ужасно хотелось подойти и рассмотреть ее, но мне хватило ума этого не делать. Зато я заметила еще одну тату, набитую на ноге, которая так забавно выглядывала из-под одеяла…
Так, все, Дмитриева. Достаточно. Выходи. Любование нательной галереей химика пора прекратить.
Мысленно отругав себя, я снова направилась к кухне, но проходя мимо ванной, решила, что химик вряд ли будет против, если я ею воспользуюсь.
Удивительным казалось то, что вместо страшной головной боли и жуткого похмелья, я получила лишь небольшое недомогание, но горячий душ все же заставил меня в полной мере ощутить себя человеком. Подставив лицо под мелкие капельки воды, я вдруг осознала, что чувствую себя сейчас настолько спокойно, что голова какое-то время не думала ни о чем вообще. Не знала, что человек действительно на такое способен. А вот по окончании водных процедур меня ожидал маленький сюрприз: полотенце в ванной одно-единственное, и оно принадлежало не мне.
Но так как вариантов не было, пришлось воспользоваться им. И после, аккуратно повесив это полотенце на батарею, чтобы оно скорее высохло, я, выйдя из ванной, в который раз прошла на кухню. Черт, ненавижу эти одинокие блуждания по квартире, пока все спят…
— Смотрю, ты уже освоилась? — заспанный и непривычно хриплый голос химика меня до смерти напугал, из-за чего я комично подпрыгнула на месте от неожиданности. — Спокойно! Инфарктов мне и на работе хватает. Доброе утро, Димон!
— Капец, — выдохнула я. — То есть… Доброе утро. Простите, Дмитрий Николаевич, я подумала, что вы не станете возражать…
— Ого, сколько официоза, Дмитриева! А ведь еще вчера ты назвала меня парнокопытным!
— Я же извинилась, — пробурчала я, стыдливо опустив голову.
— А осадочек-то остался, — химик хищно улыбнулся и почесал затылок. Не знаю, почему, но мне было стыдно на него поднимать глаза. Вид сонного, по пояс голого, одетого в одни спортивные штаны, взъерошенного преподавателя меня, мягко говоря, смущал. Поэтому я так и присела за стол, опустив взгляд, дабы не пялиться на химика. Его явно веселила моя реакция, но я старалась не обращать на это внимания. Пусть довольствуется воздыхательницами в школе и половине городских больниц. Я не смотрю, потому что мне не интересно.
— Могу взять свои слова обратно, но не думаю, что вас это успокоит.