— Дмитриева, если бы я переживал всякий раз, как ученики называли меня козлом, то я бы не пошел преподавать, — химик усмехнулся и слегка наклонил голову, чтобы заглянуть в мое лицо. Я же в ответ на это действие еще сильнее отвернулась, сделав вид, что рисунок на кружке такой занимательный — ну просто глаз не оторвать!
— Так чего преподаете, раз столько минусов? Хамоватые ученицы, безмозглые дети…
— Мне деньги нужны, — ответ прозвучал достаточно серьезно и честно. Но был небольшой нюанс, который выдавал, что Дмитрий Николаевич что-то недоговаривает.
— И вы решили, что преподаватель химии сможет заработать много денег? — фыркнула я, так же упорно разглядывая кружку.
— Условия работы бывают разные, — загадочно проговорил он. Опять какая-то договоренность? Интересно, откуда у него столько привилегий? Что в нем особенного?
— Интересный узор? — теперь в его голосе откровенная издевка.
— Очень, — злобно бросила я. — Красивая кружка.
— Она полосатая.
— Вижу.
— Черно-белая.
— Никогда таких не видела.
Тяжелый вздох и несколько шагов, удаляющихся от стола, говорит о том, что он, наконец, покинул мое личное пространство и, скорее всего, повернулся ко мне спиной. И, словно в подтверждение этого, послышался звук открывающейся дверцы холодильника.
Подняв взгляд, я смогла разглядеть его рисунок на спине, представший передо мной во всей красе. Раскидистое дерево, протянувшее свои ветви по подтянутому телу Лебедева, цвело черными красками на лопатке и было абсолютно сухим и мертвым на руке. Рисунок завораживал. С плеча, где тонкие ветки были покрыты листочками, он переходил на грудь и…
Черт, он уже давно повернулся, а я все еще пялюсь.
— Ничего, Димон, смотри, — подмигнул химик, когда я торопливо вернула взгляд на черно-белое полосатое произведение искусства. — Это интереснее кружки.
— Думаю, вам следовало бы одеться.
В ответ химик только довольно хмыкнул, но все же вышел из кухни. А вернулся он уже одетый в черный свитер. Молча умыкнув у меня из-под носа кружку, которую я уже почти полюбила, он налил кофе и, аккуратно нарезав сыр, сделал несколько бутербродов на завтрак.
— Ешь, давай, — он пододвинул ко мне тарелку со своим кулинарным творением и уселся напротив.
— Щпащибо, — откусив кусок, с набитым ртом проговорила я.
— Ты как после вчерашнего? — нарочито небрежным тоном спросил Дмитрий Николаевич, но я отчетливо слышала нотки беспокойства в его голосе.
— Да, я… Поступила неосмотрительно, — откусив еще кусок от бутерброда, я вдруг поймала себя на мысли, что нечеловечески голодна! — Вы же… — замолкла на несколько секунд, не уверенная в том, стоит ли задавать ему подобный вопрос, но, немного поколебавшись, все-таки озвучила его. — Вы же не будете разбираться с Наумовым из-за этого?