— Стеглов! — раздался незнакомый голос со стороны дома.
— Марина, займись, — врач многозначительно кивнул мне на мужа пострадавшей, и я, поняв его намек, отвела в сторону разнервничавшегося мужчину.
— Фамилия, имя, отчество супруги, — получилось немного грубо, но я, не обращая на это внимания, достала папку, которую успела взять с кресла машины.
— С ней все в порядке? Понимаете, она…
— Мужчина, вы меня слышите? Фамилия, имя…
— Стеглов! Еще один! Дыхания и пульса нет! — снова незнакомый голос и, обернувшись, я увидела, как из машины выбежал реаниматолог.
— Серега! — раздался голос химика. Я растерянно сделала пару шагов к реанимобилю и услышала, как Дмитрий Николаевич смачно выругался.
— В доме еще кто-то был кроме вашей жены? — решила уточнить я у перепуганного мужчины.
— Нет, наверное, соседи побежали помогать, увидев дым, — муж пострадавшей стал задыхаться от волнения.
— Мужчина, успокойтесь, ваша жена в сознании, ей сейчас оказывают первую помощь, — уверенно заявила я, стараясь убедить в этом в первую очередь себя. А то внутри начала зарождаться паника, которую лучше подавить сейчас, чем позволить ей охватить тебя. Из нее потом не выберешься.
— Моя жена, понимаете, она…
— Марина! Быстро сюда! — проревел химик из реанимобиля.
Я подпрыгнула на месте, услышав свое имя, и бросилась к машине. Там, увидев распахнутое пальто женщины и задранную до груди кофту, я поняла, что именно пытался до меня донести муж пострадавшей.
— Снимай куртку, надевай перчатки. Помогать будешь. Пятачок! Вызывай акушеров! Срочные роды.
Сердце заколотилось так быстро, что казалось, оно не стучит, а гудит. Глаза в панике заметались. Перчатки. Где перчатки?!
— Дмитриева! Не стой столбом!
Пострадавшая на кушетке издает жуткий стон, и я вижу, как на схватке закаменел ее живот.
— Вы будете роды принимать?
— Ну не ты же! Сюда иди, быстро!
— Но я же не… — «не имею права» чуть было не сказала я вслух, как осеклась, увидев переполненные гневом глаза химика.
— Заткнись и иди сюда, — прошипел он.
— Может, дождаться акушеров? — неуверенно спросила я, принимая из рук Дмитрия Николаевича маску, присоединенную к кислородному баллону.
— Отличная мысль! Предложи это ей! — он кивнул на женщину, находящуюся в полуобморочном состоянии. — Или ребенку! Акушеры не успеют, Дмитриева!
Я надела маску на рот и нос девушки, и увидела ее глаза, переполненные болью и ужасом, и в моей голове появилась мысль: а что она видит в моих глазах? Такой же ужас? Она же не знает, что я еще одиннадцатиклассница. Она думает, что я — врач! И слышит, как я паникую!