— Ты же ветеринар! — нахмурив брови, сказала Исаева, поспешно удаляясь из коридора.
— У ветеринаров тоже могут быть тайны! — доносится с кухни устрашающий и раздраженный голос.
Дойдя до кровати, с досадой понимаю, что обезболивающее начинает отходить, и боль постепенно возвращается, но стараюсь не подавать виду, чтобы никого не пугать. Из коридора доносится требовательный сигнал мобильного, и Фаня уходит, чтобы по моей просьбе принести его. Только потом мне в голову приходит мысль, что надо было, наверное, попросить Машу…
— Смс-ка, — бесцветным тоном сообщает мне Хвостова. Поднимаю на нее взгляд и вижу, как она обиженно поджимает губы.
— Ты прочла ее? — язык еле ворочается от усталости.
— Нет, — честно отвечает Фаня.
— Ты прочла, от кого она, — понимаю я причину ее злости и обиды.
— Да.
— Я могу оставить это без объяснений и быть уверенной, что информация не покинет комнату? — честно говоря, я особо на это не надеялась, но ответ меня сильно удивил.
— Да, — уверенно кивает Фаня, присев на край моей кровати и протянув мне телефон.
Благодарно смотрю на нее, а потом открываю сообщение от Дмитрия Николаевича.
«Завтра в школе чтоб тебя не видел. Если будет температура — звонишь мне. Если будет что-то еще беспокоить — звонишь мне. Появятся вопросы — звонишь мне. Надеюсь, я все доступно объяснил».
И сразу после этого сообщения открываю еще одно, тоже от Лебедева, отправленное следом за первым.
«Вообще, позвони мне, как сможешь».
========== Глава 14. О тягостных вопросах и долгожданных ответах. ==========
Я держала телефон в руке весь вечер, но так и не позвонила ему. Я не сделала этого и на следующий день. И к вечеру от Лебедева пришло сообщение, с одним единственным словом — «безответственно». Но я все равно не позвонила. И через день — тоже.
Почему? Даже думать об этом не хочу.
Подруги смотрели хмуро, но исправно приходили ко мне после школы и сидели весь день рядом, пока я унылым овощем валялась на кровати, познавая все прелести своего убежища. Бок болел адски и чесался так, что хотелось содрать с себя кожу. Фаня один раз попросила показать, что случилось на самом деле, но моя забинтованная тушка ей ничего нового обо мне не рассказала.
— Надеюсь, твое вынужденное молчание того стоит, — как-то вечером обиженно бросила она, а потом забралась ко мне в кровать, обняла и молча лежала до тех пор, пока я не заснула.
Аня же старалась делать вид, что ничего не произошло. Ей было известно чуть меньше, чем Фане, но и влезать в какие-то подробности она, мягко говоря, не стремилась. Она приносила после школы домашку, чтобы мы могли вместе ею заниматься. И просто игнорировала тот факт, что всего сутки назад она помогала мне снять окровавленную блузку. Я была искренне благодарна своим подругам за их заботу в течение этих двух дней, но больше я была благодарна за их понимание.