Равене на миг показалось, что песня стали заворожила ее, что она могла бы слушать ее бесконечно долго, но... Другие звуки не были так прекрасны. Они заставляли внутренности Равены болезненно сжиматься. Оборванные крики и хрипы, угасающие стоны... Сейчас она была рада, что не ела много дней и ее желудок пуст.
Но вот звон стали и вскрики стали настолько громкими, что ей захотелось зажать уши, чтобы не слышать.
«Нельзя, - напомнила себе Равена. – Мне нужно продержаться. Еще немного... Иначе все будет зря».
Дверь сорвалась с петель и словно под неистовым порывом ветра влетела внутрь сарая, с грохотом упав на пол – во все стороны полетели щепки.
Но Равена знала, что не ветер это сделал. Знала, еще до того, как дверной проем заслонила фигура в темной дорожной накидке.
В каждой руке по обнаженному мечу, растрепанные темные волосы, глаза цвета изумрудов, шрам, пересекающий щеку, и кровь – много крови. На одежде, на руках, на обоих лезвиях мечей, на лице. Брызги и потеки – как будто на Амира пролился кровавый дождь.
Равена смотрела на него, холодея от ужаса.
Амир не стал даже принимать облик дракона. В человеческом облике... всего лишь в человеческом облике он справился с большим отрядом канрийцев, прокладывая себе дорогу в одиночку. Дорогу к ней.
Сколько сейчас за этой дверью мертвецов, спрашивала себя Равена. Она заставила себя сделать глубокий вдох и посмотреть в лицо названого брата. В ее ушах стоял голос пятнадцатилетнего Амира:
«Твой вес мне в самый раз. Я могу всю жизнь нести тебя на спине и даже не замечу...»
Да, подумала Равена, было и хорошее. Было...
Отбросив на пол оба меча, Амир широким шагом направился к ней. Остановился в двух шагах и окинул внимательным взглядом сидящую на полу и прислоненную к стене тонкую фигурку. Потом качнул головой и с хмурым недовольством и произнес:
- Ты все такая же глупышка, моя Равена. Снова ускользнула из моих рук и только ради того, чтобы эти ничтожные канрийские воры морили тебя здесь голодом.
Равена молча смотрела, как Амир, преодолев разделяющие их два шага, опускается перед ней на колени. Его руки обняли ее, оторвав спину Равены от стены сарая, и прижали к себе.
Это было странное объятье. Как будто Амир боялся потерять ее и сейчас, снова имея возможность держать Равену в своих руках, выдохнул с облегчением. Его рука с давней лаской, как это было в глубокой юности, погладила ее по волосам. Почти по-братски. А Равена отчаянно старалась не думать, что рука эта обагрена кровью множества людей.
- Неужели умереть в плену канрийцев для тебя лучше, чем жить в плену у меня, малышка Равена? – понизив голос, произнес он ей на ухо, продолжая прижимать ее к себе неожиданно бережно, как ни разу не делал это в Клане Драконов.