Врезавшись в забор, Влад мысленно приготовился к неизбежному. Тело было несогласно и в панике продолжало самостоятельно искать пути спасения. Руки дёрнули одну штакетину, вторую. Третья вдруг поддалась и оказалась у Влада в руке. Дырка в заборе получилась настолько узкой, что протиснуться в неё даже не стоило пытаться. Перехватив штакетину на манер двуручного меча, Влад встал в защитную стойку и приготовился дорого продать свою честь. Он почему-то был абсолютно уверен, что если враги разглядят его кожаные штаны, то изъятием куртки дело не ограничится.
– Э, ниндзя, а ну брось дубину! – Подоспевший первым остановился в нескольких шагах и не торопился подходить, дожидаясь подельников. Подкрепление приближалось, громко матерясь и поскальзываясь на мокрой земле. В руке одного из них что-то опасно блеснуло.
«Да чтоб тебя…» – сообщило испуганное подсознание Влада и приготовилось к моменту, когда нужно будет выдать сжатую историю жизни, проносящуюся перед глазами.
– С-ка, я из-за тебя пиво пролил, – заявил один из подбежавших, и Влад с облегчением отметил, что отблеск, напугавший его практически до мокрых штанов, оказался отражением уличного фонаря в пивной бутылке. Решив, что доблестным органам правопорядка для поиска и опознания нападавших пригодятся какие-нибудь характерные телесные повреждения, Влад не стал медлить, размахнулся штакетиной и бросился на ближайшего противника с непонятно откуда взявшимся криком: «Вот твой смертный час!»
Следующее, что зафиксировало подсознание, был продолговатый предмет, летящий прямиком в голову. Удар донышком бутылки пришёлся точно в лоб, и изображение погасло.
Придя в себя, я обнаружил, что снова лежу на кровати, а рядом взволнованно перешёптываются Милош и Пшемек.
– Милсдарь, – Вуйцик старший заметил мои приоткрытые глаза, – как вы?
– Вроде живой. – Лоб чесался, но в целом ощущения были в норме.
– Вы вспомнили ещё хоть что-то? Имя ваше, что вы делали в лесу, кто на вас напал?
Я послушно напряг память, но толку от этого было ничуть не больше, чем в предыдущие попытки. Обрывки воспоминаний начинались с того момента, как меня нашёл Пшемек. Были ещё несколько фрагментов, более поздние по времени. Вывихнутое плечо, то ли завтрак, то ли обед, ведёрко, полёт лбом в пол, и на этом всё.
– Нет, всё так же ничего не помню. – Я немного расстроился. – Почему-то даже имя своё никак не могу вспомнить.
Отец кивнул и слегка подтолкнул сына в мою сторону.
– Вот, глядите, милсдарь, это у вас в сумке было, – Пшемек сунул мне в руки небольшой прямоугольник белой плотной бумаги, покрытый с одной стороны ровными строчками разнокалиберного текста. – Видите, написано чего-то. Вроде буквы похожи на наши, а вроде как и нет. Мы с отцом пробовали читать, да не поняли почти ничего.