— Может быть, она предостерегает от неприятностей — об этом ты не подумала? — прищурившись, задал мне другой вопрос студент, на самом дне глубокого голоса клокотала сдерживаемая ярость.
— Не в нашем случае, — отрезала я. — Именно от нее в нашем ансамбле все неприятности и исходят.
— Что-то я их не ощущаю, — крылья носа скрипача дрогнули, но это меня не устрашило.
Он не ощущает! Еще бы! Если бы ощущал, наверняка, давно бы меня чем-нибудь тяжелым стукнул!
— Зато я ощущаю — и весьма отчетливо. Настолько отчетливо, что это мешает мне исполнять музыку должным образом, — стараясь не выпускать кипящие эмоции из под контроля, произнесла я.
Желваки на скулах молодого мужчины снова завели свой гневный танец. Я пронаблюдала их маневры и тяжело вздохнула. Его можно понять. Все-таки, я задела очень личную сферу, да к тому же без спроса, так что лучше сбавить обороты и постараться решить все мирно и безболезненно.
— Грейнн, — начала я, стараясь смягчить голос. — Я просто хочу помочь. И тебе и нашему ансамблю, ведь на данном этапе его слушать невозможно.
Серые глаза вспыхнули новой волной злости, но лицо осталось бесстрастным. В ответ Грейнн Бойл произнес, разделяя каждое слово:
— Мне не нужна твоя помощь. Не смей больше так делать.
Ненадолго в кабинете повисла пауза.
— В таком случае, я не смогу с тобой играть, — произнесла я, старательно сдерживая собственную закипающую злость и обиду, после чего собрала свой музыкальный инвентарь и покинула кабинет.
Упрямый… осел!
Ханлей Дойл неспешно направлялся от стадиона к главному корпусу после очередного успешного урока. Его уроки всегда были успешными. Пусть женская половина его студентов и не желала признаваться, но в стремлении в следующий раз не оказаться в грязевой ванне остальные упражнения они выполняли от занятия к занятию все более старательно, а лицезрение измазанных по самую макушку счастливиц-однокурсниц только утверждало их в решимости и усердии. О ребятах и говорить было нечего: в отличие от девушек, проходить полосу препятствий каждому из них приходилось регулярно, так что они стремительно развивали собственные силу и ловкость… или фаталистическое мировоззрение.
Дорожка от стадиона к месту назначения проходила как раз мимо главных ворот, у которых до обеда, пока в консерватории шли пары, обычно было пусто. Но в этот раз его внимание привлекло движение у распахнутых настежь кованых створок. Миниатюрная молодая девушка, уперев локоть одной руки в бок, а указательный палец другой прижав к губам, задумчиво рассматривала длинный невысокий чемодан, лежащий у ее ног.