- А что это вы такой смелый, Волнорез? - спросил вдруг Де-Двоенко. Кто это вам здесь братан? Какие-такие у вас дела, за которые валят?
Вова стал серьезным и предупредительным:
- Извини, командир, занесло. Переволновался. Ты мне, если что надо, только скажи... У наших с вашими мир да любовь. Может, по стаканчику?
- Не стоит, - холодно отозвался Де-Двоенко. - Мы будем разбираться, Волнорез. Будем копать. Это вам не шутка, взрывать подъезды. В следующий раз подгонят грузовик с пластидом и снесут весь дом к чертям, для верности. Снайпера ему, понимаешь, найдут...
Он повернулся и начал спускаться по лестнице. Дудин двинулся следом.
- Из города не уезжайте, - бросил он через плечо.
Волнорез кивнул. Он уже запихнул себе в ухо сотовую трубу.
- Сейчас понаедут, - буркнул Де-Двоенко, запахивая плащ.
- Мне - как? - спросил Дудин, когда они вышли. - Два этажа осталось. Два с половиной.
- Делай, как еще, - раздраженно ответил тот. - А что на первых двух?
- Алкаш, ни хрена не видел, - доложил лейтенант. - Думаю, кемарил или по помойкам ходил. Второго прибрал, подозрительный. Черный, на рынке ошивается, под культурного косит. Может, это его заказали?
- Может, может... Он где?
- В машине. Твердит, что видел утром слесарей. Варили-паяли, тянули шланг.
- Зайди в жакт, проверь.
- А как же, будет сделано.
- Черного потом тряхани. Не это, так что другое вылезет.
- Понял.
- Волнореза не трожь, поберегись. Я сам.
- Слушаюсь.
- Давай, шуруй наверх, заканчивай.
- Есть.
"Есть", - с тоской подумал Де-Двоенко, передразнивая преданного, блеклого Дудина. Тот снова скрылся в подъезде. Что есть-то? Ну, пускай пройдется. Прихватит пару-другую обезьян, и вся любовь.
Он злобно оскалился - предварительно оглянувшись: не видит ли кто. Мерзавцы, канальи... Кто так делает? Новостей насмотрелись - не могли ножом, в переулке! "Слесаря", надо же! Изжарить. Сослать недоумков на марсово поле чудес, спалить их на вечном, холодном огне... Этот идиот, конечно, сходит в жакт, узнает, что слесарей никто не посылал, загорится... Ну, пусть ищет ветра в поле.
Де-Двоенко, мрачнее тучи, сел в машину. Оглянулся, презрительно посмотрел на Цогоева, маячившего за решеткой.
- Поехали в отдел, - велел он водителю.
...Тем временем Будтов, который горел и не сгорал без всякого холодного огня, грезившегося майору, осторожно приоткрыл дверь и высунулся. Сеточка позвякивала, суля капиталец. Десять минут - и Захария Фролыч сделается состоятельным человеком. Он станет единоличным и полноправным обладателем "льдинки".
Никто не заметил, как щуплый, порывистый в движениях субъект переходного возраста вышел на цыпочках из квартиры, выглянул на улицу. Милиция все еще здесь - это очень плохо, но дело безотлагательное, а Захария Фролыч, когда случалось у него безотлагательное дело, перемещался по воздуху - бесшумный и незаметный.