Новые проделки Эмиля из Лённеберги (Линдгрен) - страница 18
– Жуй сколько хочешь, – ответил Готтфрид. – Моему папаше сегодня стукнуло пятьдесят, вечером у нас будет пир, и кладовки прямо ломятся от всякой всячины.
– Вот здорово! – обрадовался Эмиль. – Дай попробую, недосол у вас или пересол.
Готтфрид не мешкая отправился на бургомистрову кухню и вернулся с тарелкой, полной всякой вкуснятины – сосисок, котлет, пирожков. Готтфрид и Эмиль – даром что по разные стороны забора – мигом всё съели. Эмиль опять был всем доволен. Но его спокойствие длилось только до тех пор, пока Готтфрид не проговорился:
– А сегодня вечером у нас будет фейерверк, какого в Виммербю ещё не бывало.
За всю свою разнесчастную жизнь Эмиль не видел ни одного фейерверка, – жители Лённеберги не позволяли себе таких безумств. И теперь он очень огорчился: ведь ему не придётся увидеть великолепный фейерверк, потому что надо засветло отправляться обратно в Катхульт.
Эмиль вздохнул. Если пораскинуть мозгами, какой всё-таки неудачный этот ярмарочный день! Ни коня, ни фейерверка – одни беды да напасти, к тому же дома его ожидает столярка.
Эмиль мрачно попрощался с Готтфридом и пошёл разыскивать Альфреда, своего друга и утешителя во всех бедах.
Только где теперь найдёшь Альфреда на улицах, запруженных толпами крестьян, приехавших на ярмарку, да ещё вперемешку с горожанами из Виммербю? Отыскать Альфреда в этой толчее оказалось делом нелёгким. Эмиль затратил на поиски своего друга несколько часов и за это время успел немало напроказить. Но эти проделки не попали в синюю тетрадь, так как о них никто никогда не узнал… Альфреда он так и не нашёл.
В октябре темнеет рано. Скоро начнёт смеркаться, скоро кончится, навсегда канет в вечность этот ярмарочный день. Крестьяне уже собрались разъезжаться, да и горожанам из Виммербю, пожалуй, пора было по домам. Но напоследок всем хотелось ещё посмеяться, поболтать, покричать, пошуметь, и на улицах царило весёлое оживление. Ещё бы, ведь день-то необычный! И ярмарка, и день рождения бургомистра, и, кто знает, может, последний день жизни на Земле, если и в самом деле прилетит эта дымящаяся комета. Понятно, что все чувствовали себя не в своей тарелке, толпясь на улицах и не зная, чего ждать – радости или беды. Когда люди одновременно и боятся и радуются, то они утрачивают чувство меры. Поэтому сутолока на улицах не уменьшалась и веселье не стихало, а в домах царили тишина и покой: в них остались лишь кошки да дряхлые старушки, нянчившие внучат.
Если тебе случалось бродить по маленькому городку вроде Виммербю, а может, и в день ярмарки, и в сумерки, ты знаешь, как весело шагать по улочкам, мощённым булыжником, и разглядывать в окнах домиков бабушек, их внучат и кошек. А как бьётся сердце, когда крадёшься тёмным переулком, заходишь в чужие ворота, на тёмный двор, забитый крестьянскими телегами, между которыми толкутся крестьяне и пьют пиво, перед тем как запрячь лошадей и отправиться восвояси по хуторам.