– Ты с кем останешься?
– Уже сегодня уйдешь? – вопросом на вопрос ответил я.
– Нет, наверное, – будет суд, потом… Судья спросит и твое мнение по вопросу с кем ты хочешь быть?
– Ну а что суд меня послушает?
– Суд послушает всех и рассмотрит все представленные материалы и примет на их основании взвешенное решение. – пояснил отец. – Решение по идее в интересах ребенка, мнение ребенка безусловно будет учтено судом, но ребенок может ошибаться. В общем… спросят.
– Ну, я с тобой бы остался. А ты как возьмешь, меня?
– Конечно, возьму. Что за идиотский вопрос?
Но буквально на следующий день, я слышал обрывки тяжелого разговора. Я заперся в своей комнате и даже включил музыку, на подаренном мне недавно кассетном магнитофоне. Я совершенно не хотел это слушать. Конечно мама плакала, умоляла отца дать ей еще один последний шанс. Этих еще одних последних шансов уже хватило бы что бы спасти всех приговоренных к пожизненному, если бы их миловали вместо нее. Конечно я уже знал, что отец то же имел кое кого на стороне, на этой своей работе, все же я там часто бывал. А так же мог гульнуть в командировках. Может причина в этом? В любом случае я хотел, чтобы, все наладилось. В жизни семьи были моменты, когда все было хорошо. Как-то раз все было хорошо даже два года подряд!
(конец ретроспективы)
1994 г.
Вот и сейчас, все было хорошо уже целый год, пока еще не рекордные два, но год. Отец и мать вроде бы договорились начать все с чистого листа или что-то вроде этого. Отец то же не пил, для того что бы поддержать ее трезвость. Мне то же стоило приложить усилия, конечно. Но блин! Разве так должно быть? Кто из нас родитель?
Конец мая – начало июня 1994 г. Сергей Пудов.
Добравшись поздно вечером, первого дня своей новой жизни, до дома Серега вновь увидел еще живую мать. Это было весьма волнительно, хотелось заплакать, но сложно было бы объяснить матери причины столь странного поведения. Так что Сергей сдержался, ну а после закаченного матерью скандала на пустом месте, желание плакать улетучилось. Все же верно говорят нельзя войти в одну реку дважды. Вот сейчас мать подняла истерику по ничтожному поводу пришел он видите ли поздно! Шлялся неизвестно где. Понятно, что для нее он все еще ребенок, но ведь он не ребенок. Объясниться? Признаться? – размышлял Сергей. – Нет, так дело не пойдет, так и в дурку недолго загреметь. Даже вон, Миха и тот не поверил.
Если бы конечно он знал прямо по датам что когда случиться, то смог бы доказать свою вторую жизнь. Но события он знал слабо, ну лопнет МММ где-то в середине или в конце лета, так это все, кому не лень говорят. Чемпионат мира конечно, некоторые матчи, но этого мало. Да и смысл какой? Никакого. То, что он не может извлечь материальную пользу из такой, казалось бы, выгодной ситуации его злило. Нет, говорить что-либо родителям он не станет. Но и отношения с ними надо перестроить. Ладно еще бати нет, он пока в командировке, а то бы была попытка выпороть ремнем. Пришлось бы его ударить, а этого совершенно не хотелось. Но и позволять кому-то себя бить он не собирался. Ему сорок с лишним лет! Но для родителей ему только пятнадцать.