Дальше разыгрались картины в духе Голливудских сиквелов: «Загорающий морской бог и четыре крадущихся к нему тюленя», «Морской бог и бешеные тюлени в прыжке», «Тюлени-коммандос вяжут морского бога-оборотня», «Лев, пантера, кабан, змея и дерево против отчаянных тюленей». В конце концов Протей был заборот бодрыми тюленями, и тут-то Менелай задал ему коронный вопрос: кому же приносить жертву, чтобы нормально доплыть домой?
— Ты чо, тюлень?! — резонно ответил на это старец. — Приноси всем и побольше!
— Мне нужно лекарство, — подумал вслух Менелай, вспомнив развесистый пантеон Олимпа. — И побольше запивки для лекарства.
А потом Менелай принес всем и побольше и благополучно доплыл с Еленой домой. И больше надолго не отлучался, чутко проверяя наличие возможных парисов в шкафах и под кроватями.
Античный форум
Нестор: Отплавался за четыре дня.
Диомед: Отплавался за четыре дня, поплыл подальше от жены.
Агамемнон: Ну, почему я не поплыл подальше от жены?!
Аякс: Отплавался.
Менелай: Плавал семь лет, побыл тюленем напоследок.
Одиссей: Пф, сосунки!
ЧАСТЬ 2. И БЫСТРЕНЬКО ДОМОЙ...
Да! И мы наконец-то подошли к этой части! Встречайте сердителя богов и тыкателя в глаз Циклопам! Сосуд хитроумия, коварства и истинно греческой подлючести! Того, кто единолично уделал Троянскую войну, ибо плыл домой на год дольше, чем она продолжалась. Господина Никто, которого совершенно точно нельзя отпускать за хлебушком (ибо принесет сухари). И наконец того, кто совершенно точно знает – куда это он от жены и от детей.
В общем, к нам ме-е-е-едленно, не спеша, с остановочками подползает с моря Одиссей.
37. Побил врагов - зажуй цветочком
Война на всех действует по-разному. Кто-то вскакивает в кошмарах, потому что ему приснился стенающий над пяткой Ахилл, кто-то принимает ванну с бодрящей секирой в конце, у кого-то травматический синдром выражается в желании бить морды.
С Одиссеем случилось последнее — им овладел синдром Геракла, в народе называемый «Всех убью, один останусь». Пиры отгремели, флоты отплыли, а Одиссей на автомате всё крушил и крушил, пока не очнулся в разрушенном городе киконов. «А это, вроде, не Троя? — удивился Одиссей. — А я-то как-то уже и разогрелся. Ну, неудобненько вышло, давайте теперь уже на ужин и домой, а?»
Спутники Одиссея все как один были в глубоком состоянии гераклогорячки («Режь, круши, совершай подвиги»), потому призывов царя не услышали. Тем временем киконы созвали подкрепление и проводили эллинских героев крепкими горячими люлями, после которых Троя начинала вспоминаться как-то даже с ностальгией.