Забравшись на самый верх, я нажала на кнопку звонка в двадцать четвёртую квартиру.
И снова за дверью шаги, а потом улыбающаяся физиономия Корышева, превратившаяся при виде меня в усталую.
— Что, опять разочаровала?
— Да я очарован вроде и не был, — буркнул он. — Что на этот раз? После моего отъезда обнаружили пропажу клизмы?
— Клизмы на месте. Обнаружили труп.
Никита пожал плечами:
— Это не я, честно… Надеюсь, с Айболитом всё в порядке?
— В порядке. А что ты так о нём печёшься?
— Человек он хороший, — пояснил Корышев и нетерпеливо щёлкнул пальцами. — Ты вот что… Если по делу пришла, то входи и выкладывай. А если так, за жизнь побазарить, то мне очень сильно некогда.
— Так некогда, что даже кофе не предложишь? — уточнила я, проходя в комнату.
— Не предложу, — проворчал Корышев, идя следом. — Мне правда некогда. Да и какой тебе кофе, на ночь глядя? Если только молока горячего, с пенкой, так у меня его нет.
— А я спать не планирую.
— Неужели? А зря. Посмотри в зеркало: глаза, как у кролика.
С таким типом слово за слово, и можно препираться вечно. Поэтому я ничего не ответила. Как у кролика, значит, как у кролика.
А насчёт кофе Корышева можно было понять. Он действительно был сильно занят. Его аккуратная студия была перевёрнута вверх дном ещё более безжалостно, чем это сделали ребята Баринова. Когда я из коридорчика вышла в комнату, мне даже показалось, что я в этом месте впервые.
Корышев с грустью понаблюдал за тем, как я изумлённо оглядываюсь, и кивнул:
— Да, твои друзья в таких случаях не церемонятся. Так что я, пожалуй, подам жалобу, как и посоветовал начальник дружины… Не хочешь, кстати, помочь прибраться?
— С чего бы?
— Это же с твоей подачи ко мне привязались.
— «Привязались»?! А ты ни при чём, значит? Невинная пострадавшая овечка? — я подошла к нему вплотную и взглянула в холодные наглые глаза. — Я больше не собираюсь тебе помогать.
— Ты всем помогаешь, Авва, и правым, и виноватым. Чем же я хуже? — он лукаво улыбнулся. — Тем более, что мою вину доказать совершенно нечем.
— Никита, мне и без доказательств всё ясно. Я хочу знать, где Макс, и мне нужно увидеть его!
Он наклонил голову, постоял так в раздумьях, потом энергично выпрямился и взглянул на меня уже серьёзно.
— Что ж, надо признать, я сегодня утром, пребывая в очень нестабильном состоянии, наговорил лишнего, — произнёс он с очевидным сожалением.
— Хочешь сказать, ты солгал? Или того хуже — пошутил?!
Он пожал плечами:
— Нет, это была не шутка. И теперь заявлять, что ты как-то неправильно меня поняла, будет… немного несправедливо, я так думаю. И всё-таки тебе стоит забыть наш утренний разговор. То, чего ты хочешь, практически невозможно.