На верхней ступеньке лестницы, ведущей в подвал, повстречала Виталия Карпенко.
— Лада, сюда нельзя! — строго сказал он.
— Мне можно.
— Я тебе запрещаю!.. — оскалился начальник, но потом совесть его, видимо, торкнула под ребро. Сказал уже мягче: — Пойдём наверх, у меня посидишь, пока то да сё.
Я не стала ему отвечать, просто обошла его и пошагала вниз.
— Лада, вернись!
— Слышь, Виталя, — раздался сзади голос Марецкого. — Пускай. Я пригляжу.
— Какого чёрта?!
— Ты сам её мне передал, не так ли? И мне виднее, как лучше для моей подназдорной, — проговорил Алексей, догнал меня и взял за локоть. — Пойдём!
— Спасибо, — прошептала я.
— Только без глупостей, — предупредил Марецкий. — Тихо, будто и нет тебя. Врачам не мешай.
В коридоре подвала было довольно тихо и пусто, только в дальнем конце кто-то толпился, а здесь, в начале, слышалось тонкое попискивание медицинской аппаратуры. Двери во все каморки были распахнуты. В одной всё ещё спал Ромка. В другой, где погиб Вася, дверной проём перекрывала крест-накрест яркая полосатая лента, как в полицейских сериалах. Только лента эта была обычная, в хозмаге купленная. Значит, не стали для расследования полицию привлекать…
Около крайней каморки я даже споткнулась. С пола до потолка кровавые брызги и кровавые лужицы. На полу десятки беспорядочных кровавых следов. Из каморки эти следы вымазанных в крови подошв разбегались по всему коридору.
— Ты как? — уточнил Марецкий. — Не мутит?
— Лёша, я же здесь со всем этим выросла.
— Верно. Я всё время забываю…
— Где Эрик?
— Врачи работают в спальне.
Там кровати были сдвинуты к стенам. Две бригады медиков колдовали над телом, распростёртым на полу. Издалека от двери трудно было что-то разглядеть. Я только видела, что выше пояса Эрик раздет, а на расстеленных одеялах повсюду кровавые пятна. Одна нога Эрика была всё ещё обута в модную остроносую туфлю.
Я прижала ладонь к губам.
— Не надо здесь стоять, — проговорил Марецкий мне в затылок. — Ты сможешь подойти к нему не раньше, чем его начнут грузить в скорую.
Я кивнула, отступила в коридор и заставила себя отвернуться и пойти дальше.
Там, в дальнем конце коридора, у решёток камер стояли ребята, а неподалёку на ящике с противопожарным инвентарём сидел Димка Баринов. От тоже был весь перемазан в уже подсохшей крови, правые рукава куртки и рубашки отрезаны, а рука туго замотана бинтом от запястья до ключицы с перехлёстом вокруг груди и шеи.
— Дима! — я бросилась к нему.
Он зашевелился, выпрямляясь, честно попытался улыбнуться и неловко обнял меня здоровой рукой.
— Дим, что же теперь будет?! — прошептала я.