– Откуда вам это знать, донья Леонора? И что вам за печаль? – уже не сдерживаясь, воскликнула Беатрис.
– О, я знаю, донья Беатрис, можете мне поверить, – у Леоноры вырвался истеричный смешок. – А вот вам, такой наивной, было бы полезно представлять, с кем вы связали судьбу.
– Обойдусь без ваших советов! – отрезала Беатрис и вскочила на ноги.
Леонора кляла себя: как можно было позволить эмоциям взять вверх! Что на нее нашло, теперь все повисло на волоске! Однако она быстро справилась со своими чувствами и, придав голосу самые чарующие интонации, проворковала:
– Не будем ссориться. Вы мне нравитесь, донья Беатрис.
Она тоже встала и внимательно изучала лицо сеньоры де Эспиноса, лихорадочно соображая, как ей задержать молодую женщину. Молчание затягивалось. И тут ее взгляд упал на руку Беатрис.
– Не поймите мои слова превратно. Я увидела царапины… Всем известна жестокость адмирала де Эспиносы. И… возможно, вам уже пришлось испытать на себе его гнев.
Беатрис покосилась на вспухшие на запястье царапины и смутилась: она-то думала, что кружевная отделка рукава скрывает следы ногтей обезьяны.
– Меня оцарапала обезьянка…
– О да, разумеется, – отозвалась маркиза.
Беатрис уже пожалела о своих словах. Зря она начала оправдываться! Теперь маркиза де Франкавилья будет тем более уверена, что адмирал де Эспиноса истязает свою жену.
Со стороны кухни появился лакей с подносом, уставленным бокалами, и Леонора обрадовалась: вовремя! Она знаком подозвала лакея и взяла два бокала.
– Вы побледнели, донья Беатрис. Сегодня так душно, – она протянула один бокал Беатрис. – Лимонный щербет. Отведайте, у дона Барталомео превосходно его готовят.
Беатрис машинально взяла бокал: ей и в самом деле было душно. Маркиза де Франкавилья так и впилась глазами в ее лицо, и, словно завороженная этим горящим взглядом, Беатрис сделала глоток. Однако всегда нравившийся ей лимонный вкус показался приторным. Тошнота вновь нахлынула на нее, голова закружилась, и бокал, выскользнув, из пальцев, разбился о каменные плиты.
Кажется, донья Леонора прошептала: «Досадно…»
Но Беатрис было не до нее, она прислушивалась к себе.
«Что со мной? Нервы? Или…» – обостренное восприятие запахов, тошнота: – «Неужели?!» – сестра рассказывала ей о тяготах, сопутствующих вынашиванию детей, но Беатрис не смела радоваться.
– Вам стало дурно? – холодно осведомилась Леонора, изо всех сил подавляя разочарование и злость.
– Я чрезвычайно неловкая, – с усилием улыбнулась Беатрис. – Что же, благодарю за беседу, а на фонтан Бертуччи я взгляну в следующий раз. И смею вас уверить – вам не о чем беспокоится. А теперь, если не возражаете, я вернусь в зал, к мужу. По крайней мере сегодня узы брака удержат сеньора де Эспиносу от очередного грехопадения.