– Вы помните, что были ранены, дон Мигель? А потом вы пожелали вернуться в Ла-Роману?
Де Эспиноса едва заметно кивнул, затем провел языком по сухим, потрескавшимся губам.
– Вы хотите пить?
Снова кивок. Тогда она взяла стоявшую на столике чашку с водой и, осторожно приподняв голову раненого, поднесла к его губам. Напившись, он спросил, с трудом выговаривая слова и без особой любезности в хриплом голосе:
– Что вы… здесь делаете… сеньорита Сантана?
Беатрис пролепетала:
– Ухаживаю за вами…
– Вы?
– Я часто помогаю монахиням в больнице, – сдержанно пояснила Беатрис, задетая неприкрытым скептицизмом в тоне дона Мигеля. – Так что пусть это вас не смущает.
Уголок его рта дернулся в подобии усмешки:
– Как по мне… так это вы… смущены, сеньорита Сантана…
– Вовсе нет! На одре болезни между высокородным сеньором и убогим нищим… – Беатрис осеклась: да что же это на нее нашло! Уже во второй раз с ее языка, прежде чем она успевает прикусить его, слетает бестактность… или дерзость!
– Нет никакой разницы? – усмешка на его губах стала явственней.
Де Эспиноса опустил веки и замолчал. Беатрис уже решила, что он потерял сознание, но вот его взгляд вновь упал на нее:
– И в этом вы… абсолютно правы… – дон Мигель попробовал осторожно вздохнуть и раскаленный гвоздь, засевший в его груди, немедленно напомнил о себе. А ее пальцы такие прохладные… Он едва слышно пробормотал: – Что же, продолжайте… то, что вы так хорошо начали… сеньорита Сантана…
Несколько минут он наблюдал, как непрошеная сиделка, взяв губку, смачивает ее водой и приступает к прерванному занятию. Однако от слабости у него закрывались глаза, и он сам не заметил, как целительный сон завладел им.
* * *
«Глупо отрицать очевидное… Я люблю его…» – Беатрис нервно дернула затянувшийся на шелковой нитке узелок. – «И большего безрассудства трудно представить…»
– Вы чем-то огорчены, сеньорита Беатрис?
– С чего ты взяла, Лусия?
– Да вы уже в третий раз рвете нитку…
– В самом деле, – Беатрис через силу улыбнулась и отложила вышивку.
– Сеньор Франциско сказал, что дон Мигель вне опасности, – служанка проницательно смотрела на нее.
– Я не переживаю из-за дона Мигеля, ну, то есть переживаю – как и за всех недужных… Я просто… устала.
Беатрис вскочила и быстро подошла к окну.
– Сеньорита Беатрис, – лукаво протянула Лусия.
«Нет, я совершенно потеряла голову! Еще немного, и о любовных страданиях Беатрис Сантана будут говорить на рыночной площади! Или слагать серенады. Тем более, что предмет моих воздыханий смеется надо мной, даже стоя на краю могилы. Хотя нет, я и сама думаю, что он выживет. И слава Всевышнему… Ну почему же егонасмешки так задевают меня?!»