Легко сказать «давай». Я понятия не имею как, да и соображать от боли и удушья не способна.
— Это тело принадлежит мне, как только я избрал тебя! — лютовал надо мной Джон, снова треснув лицом. — Жалкая самка, ты все испортила! День нашей свадьбы должен был стать идеальным, но нет же, ты напортачила, и все понеслось в ад! Но ничего, я все исправлю теперь. Все сделаю заново и в этот раз действительно идеаль…
— Долго п*здишь! — рявкнул сквозь уже почти накрывшую меня пелену удушья Гро, и тяжесть пропала.
Но это мало уже чем помогло. Ублюдок меня, по сути, раздавил. Мои легкие не могли захватить ни капли воздуха, реальность, в которой явно происходила жестокая бойня, стремительно удалялась, я проваливалась в глубокую яму бессознательности.
«А ну не смей! — хлестнул меня по нервам визг апсары. — Я не для того воскресала, чтобы опять так глупо умереть! Бери силу земли! Ну же, безмозглая слабая человечка! Бери, ее тут хоть захлебнись!»
— Не… знаю… как…
«Дай мне».
Чего бы она ни требовала, я уже ничем не управляла, чтобы воспрепятствовать. Но состояние беспомощности вдруг стало стремительно уходить. Мою кожу неожиданно как омыло прохладной, смывающей жар мучения водой. И эта живительная влага запросто стала просачиваться в глубь разломанного тела, исцеляя, возвращая все к первоначальной целостности. Моим вмиг распахнувшимся глазам предстала поразительная картина. С измятой и окровавленной травы действительно отрывались и повисали в воздухе мельчайшие капли воды, вот только каждая сверкала, будто идеально ограненный алмаз, и это при полном отсутствии даже лунного света. Эти крохи капли окружили меня, как коконом, ложась на коже сплошным слоем, и она поглощала их, точно была пересохшей бумагой. И с этим поглощением мне становилось все лучше и легче, а внутри все трепетало и пело от отчетливого ликования вопящей «да-а-а-а!» апсары.
— Отэм, беги, — взорвал потрясающий момент волшебства голос Гро, больше похожий на предсмертный хрип.
— Никуда она уже не убежит, — появившийся из темноты монстроджон еле ковылял, был весь как-то перекособочен, и мне показалось, что его левая лапа висела на лоскутке кожи. Ну и срань же! — Никто из вас уже не убежит. Думал справиться со мной в одиночку, шавка? Не бывать такому. Никогда псу в одиночку не свалить льва. А ты, идиотка, сейчас поплатишься за то, что сделала такой тупой вы…
Кай выпрыгнул словно из ниоткуда, сшибая надвигавшегося на меня, как зомби, Джона и с громким хрустом ломая его шею.
— Он… он же не умрет от этого, — каркнула я, поднимаясь с мокрой земли.