— Может, поспорим?
— А что, давай! — наши ладони соединились. — Какие условия?
Даша подняла вверх указательный палец.
— Если это произойдет, и ты влюбишься и женишься, то ты всех своих будущих дочек, сколько бы их у тебя не было, назовешь моим именем!
— Принимается! Тогда, если я останусь черствым и одиноким, и не женюсь ближайшие десять лет, то ты набьешь себе на ягодицах татуировку с моим лицом.
Даша на секунду задумалась — это показалось ей совсем уж чересчур. Но ее всегда было легко взять на спор, поэтому она ответила:
— Принимается! Вот увидишь, я выполню свое обещание, и найду тебе настоящую принцессу!
— Мечтай-мечтай. Лучше придумай, что будешь говорить своему будущему мужу каждый раз, когда вы окажетесь в постели, и он увидит, как я смотрю на него с твоей задницы.
— Тоже мне, напугал!
— О чем спорите? — поинтересовался за нашими спинами вернувшийся из туалета Владимир.
— О, Эрнесто! Ну-ка, разбивай, — попросила его рыжая. Он послушно «разбил» ладони, и повторил свой вопрос.
— Узнаешь через десять лет, — хмыкнул я. — Советую не слишком запоминать мое лицо, потому что потом тебе придется видеть его очень часто.
— Лучше придумай, как тебе сделать, чтобы у тебя еще и сыновья рождались, — высокомерно ответила Даша. — А то когда будет восемь дочек с моим именем, то тебе будет явно не до смеха.
— Посмотрим!
— Ага, посмотрим!
— Смотрю, вам очень весело, — заметил Никольский. — Вы просто, как старые друзья.
— Это она-то друг? — я презрительно фыркнул. — Да когда мы охотились вместе, ее храбрости хватало только на то, чтобы банки с компотом втихаря из погреба таскать!
— А сам-то? Весь из себя такой герой, покоритель джунглей, а когда тебе три девушки сразу предложили встречаться…
— Слышь, замолчи, а то я тебя сейчас из самолета выкину.
— Что-что? О чем ты таком го… — лицо Даши вдруг стало стремительно зеленеть. — Блин, мы же в самолете! Ой, мамочки!
Видимо, истосковавшаяся по своему жениху, она была настолько счастлива, что снова встретилась с ним, что совсем забыла про свою боязнь полетов. А тут вдруг я ей резко напомнил — и все, понеслось.
— Мне… мне нужно в туалет… — выдавила из себя рыжая, и умчалась, насколько это было возможно на подгибающихся коленях.
— Что это с ней? — встревожился Никольский.
— А мне откуда знать? — простодушно ответил я. — Ты ее замуж берешь, вот сам у нее и спроси.
Он кивнул, и умчался следом. Оставшись один, я уже с куда большим аппетитом доел консервы, умяв заодно и Дашину порцию — вряд ли она будет возражать — и отправился к своим ребятам, которые играли в большую настольную игру «Охотник на дереве», которую мы же для себя придумали и сделали. В джунглях какой только фигней иногда не приходится заниматься.