— …А ещё вы храпите, и… от вас исходит очень тонкий приятный аромат. Ничего подобного я ещё не чувствовал. Неуловимый, какой-то далекий, призрачный.
Почему-то от его слов смутилась: свой любимый парфюм никогда не считала стойким, а тут, поди ж ты, что-то да осталось от запаха двухдневной давности!
Пока я умывалась, стараясь не сильно плюхать водой в бадье, чтобы лишний раз не провоцировать вредного пациента на желание посетить уборную, меня посвящали во все минусы совместно проведенной на одной кровати ночи. И коленями-то я его испинала, и локтями истыкала, и слюнями его плечо и подушку залила, и вот теперь ещё и храпела — спать не давала. А плевать! Зато сама отдохнула отлично!
— Как вы себя чувствуете? — спросила, нависая над мужчиной. Переплетала косу и разглядывала его лицо. Порез на виске выглядел нехорошо. Страшные синие опухшие веки, губы-вареники, разбитая бровь — все было на месте.
— Сносно.
— Вы свет видите?
— Нет.
— Плохо, — вздохнула я и помогла виконту принять полусидячее положение, подбив для удобства ему под спину подушки. — Если у вас кровоизлияние внутрь глаз, последствие так называемой контузии, то это очень опасно.
— Я могу ослепнуть?
— Будем надеяться, что бабушка поможет, — сказала тихо, а у самой сердце защемило от жалости. Офтальмологов в этом мире ещё не скоро народят, как и искусственный хрусталик, вероятно, не скоро изобретут. Все это время в знак поддержки мягко держала его за запястье.
— Напишете письмо от моего имени, я продиктую, — не спросил — распорядился милорд после долгого молчания, погруженный в раздумья о мрачных перспективах своего будущего.
Вдруг меня осенило.
— А на чем вы сюда добирались? Лошадь, карета?
— Нанял экипаж. Так что, поможете?
Сникла. Вот еще вопрос на миллион: как я это сделаю, не зная их письменности?
— Конечно, — тем не менее ответила уверенно, чувствуя себя первостатейной врушкой. Что-нибудь придумаю. — Давайте позавтракаем, ваша каша стынет.
— У меня зубы, к вашему сведению, все целые! — Губы-вареники попытались недовольно скривиться. Ну да, запах яичницы с беконом был соблазнительней, чем полужидкое варево на воде из какой-то крупы с маслом.
— Для здоровья полезно, — мстительно парировала, вспомнив его «а еще вы храпите» и поднесла ложку ко рту болезного. — Открываем рот!
Знахарка пришла, когда я закончила кормить его милость. Не глядя по сторонам, она прошла сразу к столу и начала выкладывать из котомки какие-то горшочки-баночки.
— Вижу, дела уже лучше у касатика, — произнесла жизнерадостно, бросив взгляд на мужчину, отпивающего из кружки морс.