— Ты мне помочь хочешь или будешь издеваться?
— Могу совместить.
т/с «Форс-мажоры»
— Я думал, вы уже не вернётесь. — Первое, что услышала, войдя в номер, был сварливый голос виконта.
— Завтра напишете письмо. Надеюсь, у вас есть кому, — сказала устало, пропустив мимо ушей недовольство бедолаги, и положила на стол выданную мне канцелярию. — Трактирщик отправит с первой же почтовой каретой.
— Боюсь, с этим будет проблема, пока я не начну видеть. Или же вам придется писать от моего имени, — выплеснули на меня язвительность вкупе со злостью.
— Я устала, ваша милость. Я не хочу больше ни о чем говорить, ни что-то решать и кого-то слушать. Всё завтра.
Расстелила плащ на том же месте, тихо вздохнула: «Пойти умыкнуть матрац, что ли, из пустого номера?».
— Что вы сейчас делаете? — спросил мужчина, прислушиваясь к шороху вещей.
— Стелю себе постель.
— На полу?
Ох, как удивился!
— Я не могу снять номер.
— У вас нет денег?
Господи, дай мне сил не сорваться на этого товарища!
— Я не могу этого сделать по другой причине, о которой вам знать необязательно! Однако не отрицаю: денег у меня нет, как и документов.
Обладатель титула замолчал, будто обдумывая что-то. Или успокоился, чего моя персона искренне желала. Я уже и положение нашла удобное, и глазки закрыла, и в дрёму блаженную погрузилась, когда потерпевший очень активно и неуклюже вдруг завошкался, отодвигаясь ближе к стеночке.
— Устраивайтесь рядом, кровать достаточно широкая. Если, конечно, это не оскорбит ваши чувства — спать рядом с незнакомцем. Уверяю вас, ввиду его недееспособности бояться за свою честь не стоит.
Каков, а? Но приятно-о! И не подумаю кочевряжиться.
— Меня зовут Анна, — тихо сказала, растягиваясь на мягкой подстилке рядом с теплым боком милорда. — И спасибо, — уплывая в сон, успела пробормотать благодарность.
Разбудил меня его милость своим бурчанием, что устал лежать в одной позе, придавленный к стене сестринским телом. Причем в основном задней выдающейся его частью.
Утро выдалось ясное, обещая теплый денек. Поднимающееся солнышко ласково заглядывало в оконное стекло. Сладко потянувшись, поспешила открыть раму, впуская свежий воздух и звуки проснувшейся природы. Галдел сад на тысячи звонких птичьих голосов. Тявкнула собака, зазвенела цепь со стороны конюшни. Неторопливо сошла с крыльца Ульма с деревянной кадкой в руках, наполненной ворохом белья, и свернула за угол здания. Проводила её взглядом и вздохнула: самой бы постираться не мешало… да и не только постираться. Тело уже требовало ванны или душа, но осуществить это в здешних условиях было невозможно.