Приятно до слез было очутиться в её теплых объятиях. Услышать ворчливый, срывающийся от переполнявших эмоций, но такой знакомый ласковый голос!
— Еще один! — Вскрик кухарки отвлек от милой встречи.
Прижав ладони к груди, женщина ошалело взирала на птицу в клетке в руках Леонарда.
— Одна! — не без гордости ответил он на вопрошающий взгляд Офры. — Принцесса для пирата.
И словно в подтверждении его слов из полуоткрытых дверей раздался нахальный голос Перри:
— Танцую только с кор-ролевой!
Аша отреагировала мгновенно:
— Ты мой холес-сий… Иди, пацалую.
Бейл Орест хотел вякнуть что-то, но запнулся на первом слоге и подозрительно замолчал.
Для всех блуждания милорда вот уже второй день по лесам с охотничьим ружьем и арбалетом наперевес не являлись чем-то необычным. Это, как выяснилось, вполне в духе графа Морана — заядлого добытчика и просто любителя пострелять. Ну не взял с собой Ходера — который, кстати сказать, не далее как накануне вечером наведывался в деревню — ну и что такого? Не впервой. Бывало, господин по три дня не выходил к людям. Только вот настроение у него тогда было совершенно другим.
А я к концу дня места себе не находила. На мое предложение рвануть с утра в эти дебри, добраться до домика лесника ответили отказом. Ведьма многозначительно указала на хмурое небо. Лео поддакнул: будет дождь. Не стоит переживать, сам выйдет к завтрашнему обеду.
Но ни к завтрашнему, ни к послезавтрашнему Рихард не появился. Небеса обрушили на землю ливень, не прекращавшийся ни на минуту.
С кружкой горячего танака в руках устроилась в кресле у камина в столовой и бездумно смотрела, как огонь пожирает поленья. Тепло от очага мягко и горячо окутывало небольшое помещение, даря уют и насылая дремотное состояние. Карре, сидя за столом и подперев голову рукой, откровенно клевал носом над чашкой салепа. Ведьма напротив него, подслеповато щурясь от плохого света, читала какую-то книгу. На посудном комоде стояли две клетки с говорунами. Аша, игнорируя соседа, пыталась разгрызть какой-то крупный орех, похожий на грецкий, а Перри, просунув лапку сквозь прутья, старался-пыжился подцепить коготочками кольцо на дверце металлического «домика» пернатой гостьи. Получалось плохо. Но он повторял это действие раз за разом, не оставляя попыток освободить «принцессу» из «темницы». В другой день я бы посмеялась над трогательной настойчивостью жако, но не сегодня.
Тревога, засевшая в душе занозой, не давала расслабиться. Таурон хранил невозмутимое спокойствие, сколько ни спрашивала, что он чувствует, и посылал сны о ромашковом поле. Не было в этих видениях ни графа на Ахалаше, ни маленького мальчика, ни меня, бегущей за ним, а только бескрайнее бело-желтое море под тяжелыми грозовыми облаками, висящими над землей низко, хмуро, пугающе.