— Вр-рёт! — усомнился в чистосердечности пожелания ведьмы жако.
— Покрашу в розовый цвет! А за разбитый сосуд с охрой вычту из жалованья! — пригрозили болтуну, и тот, щелкнув черным клювом и приняв обиженную позу «знать вас не желаю!», устроился на жердочке, демонстрируя свой горделивый тыл с красными перьями в хвосте.
Я же в это время, беззвучно посмеиваясь, тихо стояла в уголке, рассматривая содержимое витрины с маленькими стеклянными и деревянными баночками, наполненными какими-то порошками разного цвета. От кипенно-белого до угольно-черного. Да только коричневого и бежевого было несколько десятков оттенков! Огляделась. Стены обтянуты тканью с позолоченным цветочным орнаментом. Смотрелось очень богато, солнечно. Над прилавком с нависающей балки на покупателя «смотрели» семь разных ликов, напоминающих маски женских лиц знаменитых японских театров Но и Кёген. За моей спиной высокий стеллаж с множеством полочек, на которых лежали и стояли разнообразные вещи: кисти всех размеров; керамические кувшинчики, большие и маленькие; стопочки ярких лоскутов; свитки; расправленные веера; слепки-заготовки с лиц людей. Увиденное почему-то навело меня на мысль, что хозяйка этого заведения имеет дело с артистами, служителями Мельпомены, или… почившими, изготавливая для близких посмертные маски ушедших в мир иной. От последнего невольно поёжилась.
— Ну а теперь о цели вашего визита, уважаемая, — перейдя на официальный тон, миролюбиво пропела Аррия и, развернувшись к прилавку, скомандовала: — Верина, приготовь нам салеп[2]!
Из подсобного помещения за толстой портьерой вышла девушка лет шестнадцати, худенькая, рыженькая, симпатичная. Большие глаза с обожанием посмотрели на хозяйку, с любопытством — на пожилую посетительницу. Коротко поклонившись, владелица серых очей скрылась за шторой.
— Новенькая? — снимая пелерину с плеч, спросила знахарка.
— Племянница последнего мужа, — вздохнула в ответ госпожа Флайт. — Сирота. Взяла в ученицы. Посмотришь её, Тельма?
— Я и отсюда вижу, что она не ведьма. И не будет ею, — уверенно ответила старуха.
— Жаль, — досадливо поджала губы женщина, — у неё замечательно получается подбирать цвет. А как она тонко чувствует материал, характер предмета, подмечает детали… И руки из нужного места растут. И прилежная. И не глупая. Ах, если бы ей чуточку колдовского таланта, — мечтательно протянула, — без сожаления оставила бы ей все свое ремесло.
— Куда-то собралась? — удивленно вскинула брови гостья.
— К мужьям.
— Тьфу, дура! — сплюнула моя бабулька.
— Полная! — поддакнул птиц.