— О, черт возьми, нет! Ты не сражаешься с Матиасом.
Она знала, что его реакция будет именно такой.
— Мне не нужно твое разрешение. Ты мне не пара.
Это был удар ниже пояса, и она пожалела о своих словах, как только произнесла их. С напряженным от гнева лицом он схватил ее. Затем ее раскаяние просочилось в него. Его лицо смягчилось.
— Несколько слов все исправят, Анка. Поговори со мной о спаривании. Я ждал тебя больше века.
Анка закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает чувство вины.
— Я не готова принадлежать кому-либо сейчас и я не дам тебе силу, чтобы остановить меня от борьбы. Мне это нужно. Пожалуйста, пойми.
Шок выругался и оттолкнулся.
— Тогда какого хрена ты здесь делаешь?
Она заколебалась, почти ненавидя говорить это. Ее просьба звучала так эгоистично, но она не могла позволить себе сдерживаться.
— Я хочу… тебя… вот так.
Она кивнула на путы, торчащие из всех углов кровати, ожидая ее запястий и лодыжек. Для этого он и спрятал их под матрас.
— Пожалуйста.
— Почему? — потребовал он.
Анка знала, чего он ждет. Если она хочет, чтобы он заставил ее принять удовольствие без мучительного чувства вины, то должна играть в его игру. Она быстро сняла юбку, блузку, трусики и лифчик. Она оставила туфли на высоком каблуке, потом опустилась на колени и посмотрела на него большими умоляющими глазами, в которых стояли слезы.
— Ты мне нужен.
— Черт, — выругался он почти себе под нос.
Но его пальцы скользнули в ее волосы, ухватились за макушку и потянули, заставляя ее пристально смотреть на него.
— Ты сдерживалась, да?
— Да.
Это слово сорвалось с ее губ.
— Я стою на коленях. Я умоляю.
Он посмотрел на нее сверху вниз, и она задрожала от смешанного чувства предвкушения, печали, стыда и гнева, бушевавшего в ней. Без сомнения, он мог ощущать каждую из ее эмоций. Так много было связано к Луканом, и она отбросила мысли о нем. Сегодняшний вечер не имел к нему никакого значения. Теперь у него есть суррогат. Она нуждалась в этом, чтобы распутать свои чувства, очистить себя от позора. Для энергии.
— Вот именно. Он не имеет никакого значения, Анка. Это гребаная чушь, я толкаю свой член в тебя, толкаюсь в тебя, но слышу, как твои мысли крутятся вокруг того, как сильно ты скучаешь по этому мудаку и как ты чувствуешь вину за то, что трахаешься со мной. Только не сегодня. Одна мысль о нем — и все прекращается. Ясно?
— Да, Шок, — тихо сказала она, извиваясь от желания.
Он сделал паузу, послав ей долгий, оценивающий взгляд, заставляя ждать.
Наконец он кивнул:
— Стой спокойно. Ты двигаешься, когда я говорю тебе двигаться. Но не раньше.