Пока шёл домой идея свалить из города в поход обрастала ещё большими гранями. Пока меня не будет и предъявить мне ничего не смогут. Моих людей обидеть тоже не смогут. Не принято здесь устраивать нападки пока хозяин в отлучке. Сам народ не позволит. Да и не стою я таких усилий. Пусть в церкви у меня есть один из врагов и недоброжелателей, но есть и те, кому подношения мои понравились. Церковь она тоже неоднородна, да и силы у неё нет. слишком много язычников и некрещённого народа. Много приезжих с другой верой. В торговом то городе и чтоб иноземцев не было? Да не бывает такого. Любые гонения могут боком выйти как для самой церкви, так и для князя. Спросят же его как он допустил безобразие на своей земле. Здесь каждый может потребовать суда. Принародного, а не тихого и кулуарного. Так что в поход я со спокойной душой убегаю. А потом и сам свалю на свою землю. Буду город строить. С глаз долой из сердца вон. Замечательная и очень правдивая пословица. У местных и других забав без меня хватит.
Хотя хвост накрутить остающимся надо.
Спал я на кровати с самого края сегодня. Вынужденная мера. Обычно меня мои девушки между собой кладут, но сегодня Рыжая Инга была не допущена в постель. Мы её пьяную рядом положили на шкуру. Я на этой шкуре уже много раз просыпался и прекрасно знаю как там в низу холодно и плохо. Ещё с похмелья голова будет болеть. У Инги горе растянулось на три дня и за это время она то в слёзы и грусть впадала, то начинала веселиться без повода. Как только уровень веселья доходил до определенной рамки и Рыжая начинала приставать ко мне с просьбами о деньгах, было достаточно назвать её нищей, чтоб ввергнуть в пучину отчаяния. В такие моменты я подливал ей пиво или хмельное из мёда. Другие тоже от меня не отставали и подпаивали Рыжую. Заливать горе алкоголем она от меня наверно научилась. Правильно говорят, что с кем поведёшься от того и наберёшься. Я по другой причине пил, но вот такое не объяснить здешним обитателям. Моё горе гораздо глубже. Моё пьянство проистекает в попытки выключить мозг на время и отрешиться от окружающей действительности не из-за банального плохого настроения. Мне слишком тяжело принять реальность. Можно сказать, что меня разрывала тоска по моему веку и ностальгия по родине, а осознание что назад мне уже не попасть вообще кидало сознание в глубокую депрессию. Только алкоголь и мои девушки были лучом светлого в этом тёмном настоящем. Постепенно я хоть и прихожу в норму, но бывает накатывает с жуткой силой тоска по дому, по друзьям и цивилизации. Ещё и груз знаний о будущем меня придавливал. Тут кто хочет запьют. Кто свалил с просторов России в сытые края заграницы тоже тоскуют, но у них хотя бы связь с родиной остаётся, а у меня и того нет. Всё вокруг чужое. Привыкаю постепенно, но люди вокруг моё настроение чувствуют. Думают, конечно, своё. В их глазах маленький мальчик остался без родных на чужбине, без единого знакомого лица, да ещё и прошёл через ужасы плена и потери всего привычного. Вот и не осуждали мои закидоны. А их прибавлялось. По мимо порки свиней я стал делать музыкальный инструменты. Сначала из медных кубков выстраивал ряд и наливал в них воду в разных пропорциях, а потом пытался сыграть на получившимся подобии ксилофона мелодии из моего детства. Собачий вальс даже получался. Кузнечик тоже неплохо шёл. Это было началом. Дальше я изготовил сам ксилофон их различной длинны брусков. Вышло ужасно. На этом и забросил новую забаву. Хотя Инга утащила его в свой сарай и оттуда иногда слышались жуткие звуки. Надеюсь, что кому-то пригодятся мои спонтанные озарения. Музыкального слуха у меня что в прошлом, что в настоящем нет.