Макино-сэмпай был, так сказать, школьной знаменитостью. Высокий, шикарно выглядевший парень, капитан баскетбольной команды, примерный ученик — он пользовался доверием учителей, и его всегда окружали столь же яркие люди, как он сам. Его нередко замечали прогуливающимся наедине с какой-нибудь девушкой. И я заранее приготовилась погибнуть геройской смертью, когда призналась ему:
— Макино-сэмпай, я тебя люблю.
— Тебя зовут Сёко, да? — каким-то поникшим голосом сказал он, с первых же слов обратившись ко мне просто по имени. — Я бываю очень требовательным к девушкам, с которыми встречаюсь. Ты на такое согласна?
Невероятный ответ.
«Конечно! Требуй от меня что хочешь!» Но слова застряли в горле, и я, едва не плача и с таким бесконечно серьёзным видом, словно узнала о неизлечимой болезни, часто закивала.
Той весной я была на седьмом небе от счастья. У меня впервые в жизни появился парень. Мой парень был звездой школы. Вот она, перчинка, которой мне до сих пор не хватало. Более того, сбылось моё заветное желание: с апреля нашим классным руководителем стала Юкино-сэнсэй. Праздник О-Бон[73] и Новый год, Рождество и Хэллоуин, подарки на свадьбу и на рождение ребёнка — не знаю, с чем лучше сравнить, но на меня будто посыпались все радости жизни разом. Я потеряла голову. Да и как тут её не потерять! Даже когда Макино-сэмпай поступал в соответствии со своим манифестом (если подумать, это будет подходящее название) — был ко мне требовательным, — я не чувствовала себя менее счастливой.
— Сёко, ты завила волосы?
— А, да. Только я ещё не научилась, и вышло не очень... — ответила я, опуская глаза.
— Тебе идёт! — сказал он и нежно положил свою большую ладонь мне на голову.
Мои щёки тут же жарко вспыхнули.
— Сёко-тян такая лапочка, когда краснеет!
— Повезло тебе, Макино. Мне бы такую подружку! — наперебой подшучивали его друзья.
Для меня стало привычным дожидаться, пока у него закончатся занятия в секции, а потом идти домой вместе со всей его компанией.
— Дурак, других неиспорченных девушек в нашей школе нет! — сказал сэмпай и засмеялся.
«Ну всё, пошёл трепать!», «Хвастаешься подружкой — гони штраф!». После развесёлой перебранки его друзья пошли своей дорогой. А мы с ним сели на электричку. Через десять минут мне уже надо было выходить, но он сказал, что хочет побыть со мной подольше, и я ещё двадцать минут ехала с ним до его станции. Когда мы оставались вдвоём, он менялся. Поначалу едва заметно, но чем дальше, тем больше он становился другим человеком.
— Сёко, насчёт причёски... — сказал Макино-сэмпай всё тем же вкрадчивым голосом и погладил меня по голове, слегка потянув при этом за волосы. Я встревожилась, что созданная с таким трудом укладка растреплется, и посмотрела на него. — Ты совсем не умеешь делать завивку. Жуть, да и только. А ещё я бы посмотрел, как тебе пойдут волосы поярче. По-моему, будет лучше.