Восходящего солнца.
А назад оглянулся —
Удаляется месяц за горы...
[13]Она ещё не осознала смысл прочитанного, как чёрные буквы на странице учебника растаяли, и на их месте возникла пурпурная полоса зари над краем равнины. Затем сцена поменялась, как если бы Юкино обернулась назад, и перед ней появилась горная гряда на фоне ультрамаринового неба, в котором одиноким пятнышком, будто пририсованная, висела белая луна. Никогда прежде текст книги не влиял на неё так сильно и не вызывал к жизни столь яркую картину.
«Что со мной происходит?!» — как громом поражённая, думала Юкино, когда послышался мягкий голос Хинако-сэнсэй, их учительницы:
— Автор наверняка видел вот что...
Она подошла к доске с мелом в руке и увлечённо принялась рисовать. Вот появился крошечный силуэт человека верхом на лошади. Его окружило небо, в котором розовый, жёлтый, голубой и синий цвета плавно переходили один в другой. И в довершение — маленькая белая луна. У Юкино по коже побежали мурашки: «Один в один то, что увидела я!»
После уроков она поведала об этом на занятии в художественном кружке, и развеселившаяся Хинако-сэнсэй сказала высоким детским голосом:
— Да что ты говоришь! Потрясающе! Наверное, в нас с тобой одновременно вселился дух Хитомаро![14]
— Ну вас, экстрасенсов, — фыркнул кто-то из мальчишек.
— Мы знали, что Хинако-сэнсэй с причудами. Ты тоже, Юкинон? — поддразнивая, спросила одна из девочек.
— Нет, конечно! Я просто хотела сказать, что очень удивилась! — возразила Юкино, недовольно скривив губы.
Все, кто был рядом, замерли, не отрывая от неё взгляда, а мгновение спустя она почувствовала, как по кабинету пробежал лёгкий холодок враждебности.
«Ну вот, опять», — с отчаянием подумала Юкино, но тут вмешалась Хинако-сэнсэй и уверенным тоном, как и положено учителю, сказала:
— Душа человека не изменится и за тысячу лет. Старинная литература — это чудо, правда?
— Ну, может быть, — загалдели в ответ ученики. — Только она какая-то сложная.
Хинако-сэнсэй добродушно рассмеялась. В классную комнату вернулся мир. За окном висело низкое закатное солнце, и его лучи, как на картине, подсвечивали силуэты полноватой учительницы и одетых в школьную форму детей. У Юкино отлегло от сердца, и она подумала: «Чудо — это вы, Хинако-сэнсэй». Она снова пришла на помощь и смогла найти нужные слова. Самое настоящее, живое, всамделишное чудо. Юкино всегда представляла, что между ней и миром пролегает пустое пространство, и сейчас там появилась и со щелчком заняла своё место ещё одна шестерёнка. За это, и за многое другое ей надо благодарить Хинако-сэнсэй.