Разумеется, она не стала озвучивать свои мысли Милти, но та, должно быть и сама была озабочена тем же. Ведь и ей, как Кассандре, предстояло провести здесь всю оставшуюся жизнь.
Через глубокий ров у подножья замка был перекинут мост, но решетка оставалась опущенной до тех самых пор пока колонна всадников со штандартом Золотого Дракона не приблизилась к замку на расстояние полета стрелы.
Во просторном дворе, помимо стражников в бело-золотых сюрко и легких доспехах, их встретил пожилой мужчина с юным помощником, да три служанки.
— Мы получили послание из дворца сегодня утром, — проскрипел тот, отвесив низкий поклон принцу Конору не торопившемуся спешиться с лошади, — но хозяин все еще не вернулся с охоты. Полагаю, он прибудет в замок этой ночью. Во всяком случае припасов его люди взяли не более чем на один день пути.
— Что ж, раз так — мы подождем. Надеюсь я и мои люди можем рассчитывать на достойный прием в доме моего брата?
— Конечно принц! Не смейте сомневаться!
В своих мечтах о свадьбе с Амделлом и их последующей семейной жизни, Кассандра всегда представляла, что прибудет в его дом на рассвете и в лучах ласкового солнца покинет карету под руку с мужем. Он должен был представить ее слугам, которые непременно в огромном количестве высыпали бы тогда во двор его замка. Сонные, взволнованные, они бы смотрели на нее с радостью и охотно кланялись, а она улыбалась бы им в ответ и благодарила за радушный прием.
На деле же все было куда проще и сумбурнее. Управляющий представился ей и тут же передал полномочия по размещению своей новой госпожи в ее покоях своему юному помощнику и горничным, всецело сконцентрировав свое внимание на брате хозяина.
Никто не высыпал в огромный, пустынный двор крепости, никто не глядел с любопытством в окна и, более того, даже внутри замок казался будто вымершим.
Внутри в нем все было так же серо и уныло, как снаружи. Бесконечные коридоры и лестницы, которыми Кассандра и Милти следовали за мальчишкой, не были украшены ни коврами, ни гобеленами. Покои же, отведенные жене Дракона, являли собой оплот аскетизма и скромности — из всей мебели в просторной комнате были лишь большая скрипучая кровать со столбиками без балдахина, деревянная ширма у стены, да огромный сундук в углу, видимо, предусмотренный для личных вещей.
Вот только туда едва ли вместилось бы и четверть от того, что Кассандра привезла с собой из родного дома. И это, пожалуй, более всего прочего разозлило Милти, любившую, когда вся одежда и украшения ее хозяйки лежали в строго отведенных для них местах.