Би Уилсон испробовала этот способ на своем младшем сыне, когда ему было четыре с половиной года (сейчас ему восемь). В том возрасте он ел крайне избирательно, без аппетита, и постоянно клянчил сладкое. Метод дал результаты: через несколько месяцев мальчик уже довольно охотно жевал салат и прочую полезную еду. И гораздо спокойнее относился к сладостям.
– Я клала на маленькое блюдце крошечные кусочки овощей. Но не прямо во время обеда или ужина, а примерно за полчаса до трапезы. Главное – никакого прессинга. Сын знал, что есть все это совершенно необязательно. Но что если он попробует, то получит наклейку. И он пробовал, особенно когда был голодный. Постепенно мальчик стал просить кусочки побольше – вошел во вкус. Тогда я, кстати, сразу же отменила систему вознаграждений.
Би Уилсон считает, что большинство подходов к кормлению детей являются слишком недолговременными. «Нас заботит только то, что будет через пять минут, а не то, что будет через пять лет, – пишет она в своей книге. – Когда вы заставляете ребенка съесть тарелку овощей, вы приучаете его не любить овощи, а попутно – и себя. Если вы убеждаете его попробовать один маленький кусочек (и повторите это завтра, и послезавтра, и через два дня), то есть шанс, что в конце концов он полюбит овощи».
– Мама, Traubenzucker! Дай!!! – как по команде требует Боря каждый день, когда в девять утра мы выходим из дома в детский сад.
Это наш совместный ритуал. Traubenzucker (глюкоза) – бонус за то, что сын встал вовремя, позавтракал (с переменным успехом), самостоятельно оделся и согласился идти в детский сад, против посещения которого он время от времени протестует. После садика будет еще один бонус – фруктовый батончик, который Боря тоже обычно требует независимо от того, голоден он или нет. У меня такое ощущение, что к голоду это все вообще не имеет никакого отношения. Скорее это ситуация, которую западные психологи называют power play – игра «На чьей стороне сила». Выпрашивая, условно говоря, запретный плод, ребенок проверяет меня на прочность – тестирует границы собственной зоны контроля.
Мне кажется, что у моего сына нет особой зависимости от сладкого. Скорее это привычка. Условный рефлекс, который, возможно, в какой-то момент перешел в потребность. Причем я подозреваю, что потребность эта не столько физиологического, сколько эмоционального характера. Cладкая, богатая углеводами пища – это современная детская comfort food. А также один из способов манипулирования взрослыми. В Борином случае сюда относятся в первую очередь всевозможные булочки, пироги и, как он любит их называть, «печенюшки». В меньшей степени – шоколад и мороженое. Сладкие напитки, включая соки (в Германии дети пьют их наполовину разбавленными минеральной водой), мы, как и семейство Джейми Оливера, дома не держим. И сын их не просит. Йогурты с добавлением сахара Боря не ест в принципе. Да и молоко тоже не пьет.