— Ты сказал Ордену правду, — произнесла я, пока он гладил меня по волосам. — Именно правда должна иметь значение.
— Правда — это скользкая тварь. Я не знал, что Крессида носит ребёнка. Если бы я знал, возможно, я поступил бы иначе, — он стиснул свою переносицу, прижал пальцы к глазам, затем быстро вдохнул и вновь придал своему лицу стальное выражение. — Когда-то я любил её. Теперь она забрала всё.
— Что она собирается делать с джаггернаутом? — я должна отвлечь его от темы всего того, что мы потеряли. Мы наконец-то вместе, и вместе мы вновь найдём выход.
— Ей нужна не машина. А модифицированные чертежи, — Papa встал со стула и подошёл к смертоносной клетке. — Как я и сказал, она намеревается использовать машину, чтобы попытаться предотвратить войну.
«Медуза» отплывала в Соединённые Штаты под Новый год.
— Она собирается вмешаться в войну между Севером и Югом? Что от этого толку? Ни Англия, ни Франция не образовывали тесных союзов в этой войне.
— Нет, но благополучие её бизнеса зависит от стабильных поставок хлопка. У неё имеются очень прибыльные контракты с определёнными владельцами плантаций. Если Юг потерпит поражение в гражданской войне, Крессида потеряет огромные деньги, а она такого не потерпит. Она намеревается продать чертежи джаггернаута армии Конфедерации и убеждённо верит, что служит всеобщему благу.
Всеобщему благу? Пожалуй, она самая хладнокровная и безжалостная женщина из всех, кого я встречала. Ради своих целей она убила мою мать и отца, и чего ради?
— Всё это время она хотела заполучить ключ, чтобы добраться до планов?
— Не только ключ, — заявил Papa, скрещивая руки на груди. — Ей также нужен тот, кто умеет им пользоваться.
Глава 24
Если мадам Буше нуждалась в том, кто мог использовать ключ, это подвергало нас обоих огромной опасности.
— И теперь у неё есть мы, — сказала я, проглотив ком в горле.
Глаза Papa загорелись так, будто он увидел воплощение тщательно продуманного плана.
— То есть, ты разобралась, как пользоваться моим ключом. Я не сомневался. Ты всегда была умницей. Как ты догадалась?
Я вовсе не чувствовала себя умницей, когда мы сидели бок о бок на тонком перьевом матрасе в сырой камере. Мы уже не находились дома, в гостиной, обсуждая ребяческие вещи вроде того, как у меня успехи с уроками музыки. Мир сделался очень мрачным. Моё детство в сравнении с этим казалось грёзами. Я подумала о песне и вспомнила, как Papa пел её мне в более беззаботные времена.
— Я нашла ключ, когда Рэтфорд попытался использовать меня, чтобы отпереть его машину времени, — сказала я.