— Рэтфорд? То есть, это он виноват в убийствах? — спросил Papa, разочарованно нахмурившись. — Я надеялся, что это неправда.
— Это действительно неправда, — на мгновение я позабыла о том, что он не знал ничего из случившегося за последние годы. Я рассказала ему, что Рэтфорд взял меня горничной после пожара в надежде на то, что я обнаружу ключ. Я рассказала ему о Люсинде, о встрече с Оливером, о полете на крыльях Икара и сражении с Минотавром. Временами он веселился, временами изумлялся, особенно когда я рассказала ему о сражении с механическим озёрным монстром.
Я поведала ему о том, как Стромптон использовал безумие Рэтфорда как средство вызвать подозрение, тогда как сам совершал убийства из-за политических амбиций и гордости. Я даже созналась в ужасном выборе, который мне пришлось сделать в сердце машины Рэтфорда и оставить смерти моих родителей в прошлом.
Всё это время я не упоминала в истории Уилла. Я пока не была готова впустить деда в эту часть своей жизни. Если Papa не примет его, я не знаю, что тогда буду делать.
— Я так горжусь тобой, моя девочка, — Papa погладил меня по волосам, и я видела любовь, сиявшую в его глазах. — Ты сделала намного больше, чем я от тебя ожидал.
Его слова проникли в меня и наполнили глубинным удовлетворением, будто я объелась рождественскими ужинами на всю жизнь.
— Это не меняет нашей фундаментальной проблемы. Поскольку Буше знает, что мы оба можем воспользоваться ключом, это означает, что от одного из нас можно избавиться.
— Верно, — Papa нахмурил лоб, отчего его чётко очерченный нос стал ещё заметнее. Он поднёс руку к губам и задумчиво постукивал по ним костяшкой пальца. — Мы должны готовиться к худшему и искать любые средства бежать при представившейся возможности, — Papa опустил ладонь и посмотрел на меня, затем приобнял одной рукой за плечи. — Теперь мы вместе, и мы найдём выход.
— Наши надежды выглядят такими тщетными, — на деле нашей единственной надеждой был Уилл. Я молилась, чтобы он нашёл мою записку и сумел как-то добраться до нас здесь.
Papa покрепче прижал меня к своему боку.
— Теперь уже ничто и никогда не покажется мне тщетным. Ты жива. Они сказали мне, что ты погибла в пожаре, и это уничтожило меня. После этого я сообщил Крессиде, что с готовностью умру, но не помогу ей воспользоваться ключом.
— Это было летом? — спросила я.
Papa тяжело вздохнул.
— Точно не знаю. Я годами не видел неба, но тогда было теплее, чем сейчас, — ответил он.
Я встала. Вот оно. Теперь всё обретало смысл. Я поражалась, что же послужило причиной столь внезапной смены тактики, когда я стала ученицей Академии. До того момента Оноре готов был убить меня, чтобы заполучить ключ. А потом он захотел не просто ключ. Он захотел меня. Раз они не могли вынудить моего деда воспользоваться ключом, им понадобился рычаг давления.