— Ну и ладно, будет под стать остальным слугам.
Это меня добило. Чтобы не потерять равновесие от смеха, мне пришлось ухватиться за огромную шестерёнку, торчавшую из наполовину собранного двигателя.
— Можешь представить выражение лица миссис Пратт, когда он скажет ей, что экипаж пропал?
— Это будет и вполовину не так весело, как её реакция, когда она придёт в каретник и увидит экипаж на месте, — Уилл сделал глубокий вдох и вытер слёзы, выступившие от смеха в уголках глаз. — Не завидую я этому бедному конюху.
Я изо всех сил постаралась изобразить пожилую чопорную экономку.
— Мой дорогой, вы ожидаете, будто я поверю, что экипаж может опуститься под пол? Это нелепо. А теперь возвращайтесь в постель.
— Невероятно. Именно так она и сказала.
Я подпрыгнула, услышав третий голос в комнате, и развернулась на каблуках. Питер стоял на границе огромной раздвижной перегородки.
— Питер! — он по-прежнему был в ночной рубашке и халате. Его округлое и молодое лицо улыбнулось мне, хотя выражало некую смесь облегчения и раздражения.
— Я рад, что вы оба находите это забавным, — сказал он. — Вывести вас отсюда, не вызывая подозрения, будет практически невозможно, — он пересёк комнату и протянул руку Уиллу. — Рад вновь видеть тебя, МакДональд.
— Уверен, мы втроём что-нибудь придумаем, — сказал Уилл. Они пожали друг другу руки, и Уилл похлопал Питера по спине. — Ты чего так долго?
— Клянусь, миссис Пратт никогда не спит. Это даже пугает. Она застала меня, когда я выбирался на встречу с вами, — сказал Питер, шагая обратно к перегородке. Мы присоединились к нему и прошли в ту часть мастерской, которую я изучила ранее.
— Что ты ей сказал? — Питер был не очень хорошим лжецом. Когда его ловили на лжи, всё отражалось на его лице.
— Я ничего не сказал. Я начал краснеть, и миссис Пратт подумала, что у меня начинается лихорадка. Она квохтала надо мной как минимум час. Я не мог унести ноги. Она варила мне какое-то целебное снадобье, когда на кухню в панике ворвался конюх. Тогда-то я и понял, что вы здесь, — Питер смахнул завесу свисавшей паутины.
Мастерская выглядела так, будто никто не ступал сюда после меня, когда я побывала здесь год назад. Тот же механический хлам занимал полки позади огромного рабочего стола. А не дающая о себе забыть колыбель по-прежнему стояла возле выцветшего кресла в углу, у высоких книжных шкафов. Паутины создали на ней новую вуаль зловещего кружева, свисавшего над небольшой кроваткой.
Тонкий слой пыли, лежавший здесь раньше, превратился в толстое серое одеяло, покрывавшее абсолютно всё. Смазанный след в том месте, где я нечаянно прикоснулась рукой, оставался на столе возле машины, через которую Рэтфорд шпионил за всеми в доме. Письмо от моего деда, которое Рэтфорд позволил мне прочитать, теперь исчезло.