— Синьора, те деньги...
— Франц, вы не получите больше ни чентезимо, пока мой сын не будет со мной! До свидания.
Валерио с помощью своего адвоката выхлопотал для Леоны освобождение из-под домашнего ареста, и она не замедлила этим воспользоваться. Поговорить с Андреа без свидетелей на сей раз оказалось несложно, поскольку все дни он проводил дома, присматривая за Лало и занимаясь своими рисунками. Неожиданное появление матери не вызвало в нём никаких чувств, кроме досады, которую он, впрочем, постарался скрыть.
— Ты словно побаиваешься меня, сынок, — по-своему истолковала его сдержанность Леона.
— Нет, просто мне никак не удаётся понять, что ты думаешь на самом деле, — ответил Андреа.
— Сынок, ты, наверное, опасаешься, что я буду уговаривать тебя бежать со мной? Нет? Сам решай, с кем тебе жить — с Эдерой или с Бетси.
— С Бетси?
— Да! Я знаю, что она тебя любит. И ты её любишь! У меня душа болит за тебя. Живёшь с нелюбимой женщиной, а зачем?
— Мама, не надо об этом! Всё не так просто. Я не могу оставить моего сына.
— Ты уверен, что это твой сын?
— Мама! — осуждающе посмотрел на неё Андреа. — Валерио — мой сын.
— Ну ладно, успокойся. Уехать в другой город — ещё не значит оставить ребёнка. А можно и предъявить на него свои законные — отцовские права. Уедем к Бетси, возьмём с собой Валерио... Где он, мой маленький? — Леона направилась к спящему мальчику.
— Не трогай его! Не трогай! — закричал Андреа.
— Что с тобой, сынок? — остановилась Леона. — Не хочешь ехать прямо сейчас? Не надо. У тебя есть время, чтобы всё хорошенько обдумать. Но поверь мне, будет лучше, если ты избежишь всяких объяснений с Эдерой. Позвонишь ей оттуда, из Канады...
— Всё, мама, хватит! — не выдержал Андреа. — Уходи!
— Ты гонишь меня? — заплакала Леона.
— Не гоню, а прошу: уходи! Сейчас же! Немедленно!
— Ты впадаешь в безумие. Ты болен!
— Уходи! Убирайся!
Поехав на могилу Серджио, Валерио неожиданно застал там Леону. В чёрном траурном платье она выглядела скорбной и несчастной.
— Я ещё ни разу не навещала Серджио, — сказала она печально. — Похоронили его без меня, а потом и вовсе упрятали в тюрьму.
— Леона, ты несправедлива к нам: мы тебя искали, — возразил Валерио. — А в тюрьму ты попала тоже отнюдь не по ошибке.
— Я только хотела быть с моим внуком!
— Но ты похитила его у матери! К тому же не лечила мальчика!
— Валерио, подумай, что такое моя жизнь? Первый муж умер, второй погиб. С сыном я не имею возможности встречаться. К внуку меня вообще не подпускают... Я одинока. Я бесконечно одинока!
— Леона, я искренне тебе сочувствую, — сказал Валерио. — Но в большинстве своих бед ты виновата сама. Я и моя дочь сделали всё, чтобы освободить тебя из-под ареста, но ты тоже должна себе помочь.