— В путешествии! Жене очень хотелось показать ему Италию.
— Мы придём за ребёнком через два дня, — строго сказала синьора Мадзетти. — Постарайтесь к тому времени вернуть его из путешествия.
— Не отдавайте меня в эту тюрьму! — вопил Дженнарино, вырываясь из рук взрослых.
— Это не тюрьма, а большой дом, где тебе будет хорошо, — поясняла синьора Мадзетти.
— Мне хорошо здесь, с папой и мамой!
— Дженнарино, милый, ты пойдёшь туда всего на несколько дней, а потом всё уладится, мы с мамой тебя заберём, — пообещал Манетти.
— Я убегу оттуда и вернусь сюда!
— Тогда ты только всё усложнишь. И за тобой придёт полиция, — продолжал уговаривать сына Манетти.
— Полиция? Значит, я правильно понял: вы отдаёте меня в тюрьму! — кричал Дженнарино. — Вы решили отказаться от меня! И я знаю, почему. У меня тёмная кожа, а вы хотите белого сыночка. Как Лало!
— Детка моя, мы любим тебя! — Лючия уже не могла сдерживать рыданий. — Ты — наш единственный сыночек, и мы сумеем тебя вернуть!
Дженнарино убежал в тот же день, и у Манетти не поднялась рука набрать номер детского приёмника, чтобы сообщить о возвращении Дженнарино.
— Завтра за ним, конечно же, придут, — сказал он Лючии, — но пусть хоть переночует дома.
В следующий раз Дженнарино проявил, гораздо, большую хитрость и побежал не домой, а к Матильде.
— Я знаю, ты добрая, ты меня не выдашь, — умоляюще посмотрел он на Матильду. — Даже папе и маме, пожалуйста, не звони. Они меня разлюбили.
— Они тебя любят, — заверила мальчика Матильда, — но я, пожалуй, и в самом деле не буду им сообщать, что ты здесь. Думаю, ничего страшного не случится, если ты денёк-другой посидишь не на приютском пайке, а на стряпне Матильды. Иди, помой руки, пока я приготовлю для тебя обед.
Через несколько минут стол, накрытый для Дженнарино, уже ломился от яств, но Матильда вдруг всплеснула руками:
— Боже мой! Я взбила яйца с сахаром для торта... И куда ж это всё подевалось? Неужели тут побывали мышки? О, одного мышонка я, кажется, знаю! Его зовут... Лало! Придётся мне хорошенько его отшлёпать.
— Бабушка, — вытирая остатки крема с губ, произнёс Дженнарино, — не надо наказывать Лало! Это я съел сладкое. Мне очень хотелось есть.
— Ладно, садись за стол, а я пойду открывать дверь. Кто бы это мог быть?
— Не выдавай меня! — крикнул ей вдогонку Дженнарино. — Я спрячусь.
Дженнарино проявил неожиданную находчивость, укрывшись за шторой, но и Манетти не такой уж простак:
— Сынок! — расцеловал он беглеца прямо там, за шторой. — Я не сомневался, что тебя надо искать здесь!
— Я тебе больше не сынок, — вырвался из его объятий Дженнарино. — Ты всё время отправляешь меня в тюрьму. В следующий раз вы меня уж точно не найдёте!