— Вам и это известно? — изумилась Чинция.
— Да. Вы не можете представить, как обрадовался синьор Валерио, когда узнал! Он сразу же почувствовал себя дедушкой маленького Валерио. И очень хотел бы видеть синьору Эдеру.
— К сожалению, это не так просто, — заметила Чинция.
— Но почему? Она же может приехать из своего Милана? Вы объясните ей, что мы не отыскали её раньше, потому что синьор Валерио был скорее на том, чем на этом свете. А тут ещё эта змея...
— Да, вы уже об этом говорили, — напомнила Чинция. — Видите ли, Эдера тяжело перенесла смерть Андреа. Одно время мы даже боялись за её рассудок... Она только-только начинает приходить в себя.
— Я это понимаю. И синьор Валерио поймёт. Но рядом с ним теперь нет никого, кроме меня. Синьора Эдера и ребёнок могли бы стать для него как глоток кислорода.
— Скажите синьору Валерио, что во мне он имеет союзницу. А Эдера со временем тоже, думаю, всё поймёт. Но сейчас я боюсь говорить ей об этом. Она ведь и в Милан уехала только потому, что здесь ей всё напоминает об Андреа. Эдера видит его повсюду, слышит его голос...
— Бедная девочка! — Матильда смахнула слезу.
— Не расстраивайтесь, — попросила Чинция. — Эдера поправится, я не сомневаюсь. И вы ещё будете принимать её у себя в доме! Ох, простите... Она тоже плачет! Ваш пример оказался заразительным.
Чинция пошла в детскую, Матильда последовала за ней.
— Какая хорошенькая! — воскликнула она. — Какие глазки! А какие слёзки! Не надо плакать, деточка!
Чинция взяла Эдеру на руки, и Матильда вдруг увидела на шейке у девочки... медальон с листьями плюща!
— Боже мой!.. Боже мой.. — только и могла вымолвить Матильда.
— Что с вами? — испугалась Чинция. — Вам плохо?
— Откуда у вас это?
— Это медальон Эдеры, моей подруги. Она надела его крестнице...
— Ох! Ох! — Матильда ухватилась за спинку стула.
— Чем вам помочь? Я принесу воды! — засуетилась Чинция.
— Спасибо, — отхлебнув из чашки, сказала Матильда. — Если б вы знали, как порадовали меня!
— Но я ничего не понимаю! Объясните, пожалуйста.
— Нет, сейчас я должна идти, — Матильда поднялась со стула. — Простите, я пока не могу вам ничего объяснить. Но скоро вы всё узнаете!
— Постарайтесь сделать это быстрее, не то я умру от любопытства, — заявила Чинция.
— Что вы, милая! Живите сто лет! И ты, деточка, живи, радуй маму. Эдера! Вы знаете, Чинция, у вашей дочки самое чудесное имя на свете!..
Манетти пришло в голову, что вызвать Марту на откровенный разговор по силам только Матильде. Пусть она прямо спросит... Нет, пусть она прямо скажет монахине, что у Эдеры был медальон. И подробно его опишет. А если настоятельница вздумает всё же всё отрицать, то тогда Матильда посмотрит на неё пристально своими честными глазами...