— Пламя целиком поглотит тебя, — добавила Кадижа.
Амим ещё какое-то мгновенье не отрывал глаз от полураздетой девушки, танцующей самбу, а затем укатил на своём велосипеде.
Из дома вновь вышел Мохаммед и тоже уставился на Карлу.
— Так-так, папа, — ухмыльнулась Самира.
— Это харам! Пророк запрещает мужчинам смотреть на раздетых женщин! Харам! Харам! — возмущённо грозила пальцем Кадижа.
Через десять минут Амим вернулся. Он слышал, как Карла рассказывала, что потеряла серёжки. Мальчик достал красивые серьги, которые взял в магазине отца, и попросил взять их.
— Это для рекламы нашего магазина… — пробормотал он. — А вообще-то это подарок от моего отца…
Девушка обрадовалась подарку и в благодарность поцеловала мальчика в лоб. Это видела Самира. Она тотчас рассказала матери, что Амим берёт драгоценности из их магазина и дарит их Карле — дочери их соседки Одетти. Латиффа оценила ситуацию.
— Это вовсе не страшно, — сказала она. — Карла — взрослая девушка и не сможет ответить на ухаживания Амима.
Самира надулась. Она была недовольна либеральным отношением матери к проделкам брата.
Шанди притащил на карнавальное шествие Мел. Донна Жура встретила избранницу сына очень холодно. Но тот грозно зыркнул на неё глазами. Донна Жура вздохнула.
— Ну, конечно, если вы любите друг друга, то ничего не поделаешь, хоть я и против.
Наконец, она даже обняла Мел и попросила её и сына веселиться. Шанди и Мел на празднике всё время целовались и смеялись, словом, были абсолютно счастливы.
Зато дом Мохаммеда раздирали противоречия, и разъедала смута. Пока Мустафа танцевал на улице, а Назира и Самира на балконе, Латиффа и Мохаммед, вернувшийся с улицы, спорили, имеет ли право Саид запирать Жади дома до окончания идата.
— Это значительно меньше того, чего она заслуживает! — сурово заявил Мохаммед.
— Но её вина не доказана! — возражала Латиффа.
— Саиду не повезло с первой женой, зато повезло со второй, — ушёл немного в сторону Мохаммед. — Рания очень религиозна, набожна, и в её семье никогда не было скандалов.
— В моей семье тоже не было скандалов, — обиделась Латиффа.
— Но семья Рании и Амины праведней, потому что так считает дядя Абдул! И брат выиграл, женившись на Рании!
— Ты дал слово мужчины не жениться во второй раз, — напомнила ему встревоженная жена.
Но Мохаммед не хотел её слушать.
— Жади, у меня сердце сжимается при мысли, что ты уйдёшь от нас. Если этот развод состоится, ты останешься совсем одна, — вздохнула Зорайде.
— Ну, что ты, в самом деле? Я не забуду свою религию, я — мусульманка. И останусь ею, потому что верю, что нет Бога, кроме Аллаха, и Магомет — пророк его.