Он прибежал очень быстро, заспанный и немного помятый, в накинутой прямо на майку куртке. Наде было и неловко, и стыдно просить его, но она, заливаясь краской, все же попросила… подвезти ее на служебной машине к дверям следственного комитета соседней области. Жутко наглая просьба.
- Мне очень надо, – Надя умоляюще посмотрела в зеленые глаза, затаив дыхание.
- Давай я деда попрошу, он тебя на копейке отвезет. Надь, зачем тебе туда и так срочно?
- Отца Сони арестовали, – бросила она с вызовом.
- Ты-то чем ему поможешь? – болезненно сморщился Антон, Надя поняла, что сделала ему больно.
- Его обвиняют в моем убийстве. Как видишь, я пока жива.
- Надь, а зачем его спасать на полицейском уазике, эффектней?
Она все прочитала на лице Антона: «Я тебе признался в чувствах и теперь, зная мою слабость, ты меня используешь, чтобы спасти своего хахаля». Парень был раздражен, она видела, как нервно ходят его ноздри, выталкивая воздух.
- Извини, я не подумала, ты прав, забудь. Извини. Дурацкая идея была. Прости, – продолжая уже невнятно извиняться, Надя, не оглядываясь, побежала к остановке.
Автобус показал ей свой белоснежный зад. Громко вскрикнув, она кинулась за ним, размахивая рукой и пытаясь привлечь внимание, но водитель нажал на газ. Надя осталась стоять посередине дороги. Слезы застилали глаза. Следующий транспорт через три часа!
Ничего не видя, девушка села на мерзлую скамейку остановки. «Сейчас проревусь и вызову такси». Надо выплакаться, вылить скопившееся отчаянье. Без этого нельзя продолжать борьбу. Вокруг огромный враждебный мир, безжалостный в своем равнодушии, а посерединке маленьким серым воробышком сидит она, потерянная Надежда.
Издавая шум как большая погремушка, к остановке подъехал бордовый жигуленок.
- Садись, – приоткрыл дверцу Антон, он был уже в форме, застегнут на все пуговицы.
- Н-не надо.
- Садись. До райцентра доедем, а там уазик дадут. Дядька разрешил.
Надя, секунду поколебавшись, запрыгнула в машину.
Жигуленок рыкнул и покатил по узкой сельской дороге. И водитель, и пассажирка долго молчали. Надя жалась в уголочке, виновато опуская глаза.
- Я тут у дядюшки справки навел, – наконец заговорил Антон, – кого там у соседей за убийство любовницы судят. Медного Кирилла Эдуардовича, да? Ничего себе, а я тут по наивности своей… – он сам себя оборвал, потому что Надя обиженно отвернулась к окну.
- Забавненько так, мать наследной принцессы пирожками на площади торгует.
- Он разорился, – с трудом выдавила Надя.
- Да как сказать. Дядя Леня много чего знает. Этот твой разорившийся, по слухам, все сельхозпредприятия в районе скупил, и наше тоже.