Блаженную негу разорвал телефонный звонок:
- Затворница, выбирайся на улицу, погода замечательная, – это Ангелина бодро зазывала гулять.
- Вы, наверное, с Вадиком, зачем вам кто-то третий? – вставать с мягких подушек не хотелось.
- Мы с Вадиком каждый вечер вместе, а ты, уже забыли, как выглядишь. Спускайся, мы у проходной стоим, в «Безешку» сходим.
Надя, облачившись в коротенькое нежно розового цвета платьице, расчесала волосы и подкрасила ресницы, крутнулась перед зеркалом – хороша, натянула балетки и, прихватив маленькую сумочку, выпорхнула из квартиры. Дежуривший на проходной Егорка проводил ее мрачным взглядом. Все то время, что она сновала туда – сюда с сумками и пакетами, он непременно кидал какую-нибудь тупую или скабрезную шутку, вроде: «Работайте негры, солнце еще далеко», «Надо было ночью лучше обслуживать, чтобы днем баулы не таскать» и прочее. Надя никогда не отвечала, считая это ниже своего достоинства, это «баскетболиста» бесило еще больше, и порождало новую волну агрессивных выпадов. Но сегодня Егорка как-то присмирел, не облив Надю вдогонку словесными помоями. «Приболел, наверное, бедолага», – ухмыльнулась про себя Надежда.
Вадик и Ангелина вырулили к ней откуда-то из-за угла.
- В кондитерку? – уточнила Ангелина.
- Да, в «Безешку» пойдем, – согласно кивнула Надя.
- Я не понял, ну, ладно Геля, но тебе, Надежда, что в этой забегаловке понадобилось? – Вадик задумчиво посмотрел поверх очков.
- Это лучшая кондитерка в городе и я оттуда уже несколько рецептов спер… позаимствовала. А эклеры у них просто во рту тают, а пирожные – моя ахиллесова пята, – Надя вздохнула, – я больше по борщам да солянкам, чему дед учил, всякие тортики он не понимал. Накоплю денег, на курсы в Москву поеду.
«Безешка» стояла прямо на набережной, цены здесь кусались, но раз в месяц подруги забредали сюда спустить часть аванса и подсластить трудовые будни.
На открытой веранде мест уже не оказалось, но внутри у самого окошка нашелся столик как раз на три персоны.
Вадик, как всегда педантично аккуратный, в наглаженных летних брюках (вот уж кто стрелок двойных не делает) и легкой льняной рубашке, смотрелся этаким аристократом начала двадцатого века, на длинных пальцах не хватало только сверкающих бриллиантов. Ангелина в насмешку время от времени взъерошивала его идеальную прическу, но через некоторое время со смехом отмечала, что волосы опять лежали прядочка к прядочке. Несмотря на утонченную внешность, в общении Вадик был легким и дружелюбным парнем, за исключением работы, где его вежливого ледяного замечания как огня боялись все официантки и бармены.