Даже не верилось, что прошло уже два года. Для меня они были вечностью. Все время, сколько себя помнила, я мечтала, как сбегу из дома, на прощание помахав Дэйлину ручкой. И, когда это все же произошло, я чувствовала себя на седьмом небе от счастья, пока реальность не ударила меня тяжелым молотом по голове. Но и тогда я не пропала. Появился Джо, любимая работа, где я с помощью танца дарила свою энергии публике. Потом в моей жизни появился Марк, и даже об этом я не жалела. Он преподал мне важный урок, всегда быть начеку и верить только в себя, именно это и помогло мне так быстро смириться с предательством Милли. Сложись все иначе, сомневаюсь, что не сломалась бы под грузом разочарования и горечи.
Стоящий за спиной Макс, словно понимая, что я сейчас чувствую, обхватил меня за талию и прижал к своей груди. Видя мою нерешительность, он поднял руку и сам постучал в дверь, а я, затаив дыхание, застыла в ожидании.
Отчим, — я по привычке продолжала мысленно его так называть, — был дома, но не один. За его спиной стояла высокая, незнакомая мне женщина, держащая на руках годовалого младенца.
— Лекса, — кустистые брови сошлись на переносице. Дэйлин мало изменился за прошедшее время, лишь посеребренные виски и лапки морщинок в уголках глаз намекали на его возраст, но не будь их, я бы решила, что он вроде как… помолодел, — что ты здесь делаешь?
— Я тоже рада тебя видеть, папа, — последнее слово я произнесла по слогам и очень медленно.
— У тебя есть дочь? Почему ты ничего мне не говорил? — стоящая позади него женщина, отодвинула его от двери и кивнула нам с Максом, приглашая войти, что мы и сделали.
— Все не так, Серина. Она мне не дочь… не настоящая, по крайней мере. Лекса, что произошло? Почему ты вернулась?
Вместо меня ответил Максим.
— Мы не будем вас стеснять, — обращался он больше к Серине, чем к Дэйлину, — у нас к вашему… мужу пара вопросов, получим ответы и уйдем.
— Проходите, конечно, не стойте на пороге, — передав ребенка отчиму, женщина провела нас по знакомому маршруту на кухню и усадила за старый стол, на котором лежала корзинка со свежеиспеченным хлебом и масленка, — сейчас чай заварю и поболтаем.
Она еще о чем-то спрашивала Максима, пыталась и ко мне обращаться, а я зависла, уставившись в одну точку, готовя себя к тяжелому диалогу. А то, что он будет тяжелым для меня, я не сомневалась.
— Итак, я тебя слушаю, — отчим, оставив малыша в детской, сел с нами за стол и, не дожидаясь, когда будет готов предложенный нам чай, приступил к разговору.
— Дэйлин, — я впервые обратилась к нему по имени, и это не осталось незамеченным, — я приехала за правдой. Я знаю, что ты мне не отчим, и даже знаю, кто мои настоящие родители. Но прошу лишь об одном, расскажи, как я оказалась в твоем доме и какое ко всему этому имеет отношение наша императрица.