— Черт, нет. Ей было всего пять, и она так смешно капризничала, что я запомнил, и сейчас наблюдаю то же выражение на твоем лице, — похоже, пробудились у него не только воспоминания. Кое-что твердое, расположенное между ног, уперлось в мою попку, — если не прекратишь ерзать на мне, то до театра мы с тобой не доедем, кошечка.
— А ты прекрати тыкать в меня своей штукой, извращенец, она мешает думать! — и снова гортанный смех заглушил раздававшийся снаружи шум.
— Тебе думать вредно, детка. Лови потом по всей столице, — так вот в чем дело? Боится, что сбегу до того, как он получит свои деньги? А я уже губу раскатала на какие-то взаимные чувства. Дура!
Не на шутку разозлившись, я стукнула его кулачком по плечу и попыталась вернуться на свое место, но ничего не вышло. Хватка стала жестче, смех утих, а глаза из серых сделались черными. И взгляд такой безумный, словно сожрет меня сейчас.
Испугаться не успела, возница резко затормозил с громким криком «приехали». Шумно выдохнув и тряхнув головой, Максим отпустил меня, вылез из кэба и помог спуститься на мостовую.
Нас тут же окружил гул вечерних улиц Барле, полных нарядно одетых людей, спешащих, как и мы, в «Тироль-холл».
Здание театра отличалось монументальным величием, и приковывало к себе взгляд. Не зря он был назван императорским, даже афиши на стенах не портили внешний вид.
Потянув меня за собой, Макс приблизился ко входу, где уже толпилось несколько парочек, протянул наши приглашения привратнику в ливрее и, обняв меня за талию, втащил в холл.
Театр изнутри больше походил на вокзал, где собралась куча людей. Все толпятся, разговаривают и ждут, только не поезда, а звонка, что откроет представление.
И как бы это было не смешно, меня только сейчас осенила мысль, что я понятия не имею, на какую постановку мы пожаловали. Вот что значит переволновалась.
— Макс, а что мы будем смотреть?
— Ты Щелкунчика, а я на императорскую ложу. Надо уже ко второму акту расправиться с делом и организовать вашу с ее величеством встречу, — крепко держа меня за руку, мех шел вперед, не замечая недовольных лиц распихиваемых им людей. Затем резко остановился.
— Ваше высочество, — раздался удивленный голос Артема, — не думал, что встречу вас здесь. Максим…
На брата он бросил быстрый взгляд, но, как ни странно, ненависти или обиды в нем я сейчас не наблюдала. Скорее неуверенность и… затаённая радость? Неужели лёд тронулся?
Макс тоже это заметил, иначе вряд ли бы протянул брату руку, которую парень не проигнорировал, а по-мужски, крепко пожал.
Я, не сдерживая улыбки, прислонилась к старшему Волкову, когда услышала его еле слышный шепот.