— Пожалуйста, Макс! — когда сил терпеть уже не было, я потянула его за шею на себя, мечтая почувствовать тяжесть его тела.
Наши губы соединились в страстном поцелуе, а языки сплелись в одно целое. Подхватив меня под попку, Макс вклинился между моих расставленных ног, и провел членом вдоль лона, заставив почувствовать дрожь сладкого предвкушения.
А затем резкий толчок, и меня пронзила острая боль, прогоняющая прочь все желание.
— Да, я дома, детка, — застонал он, оторвавшись от моего рта, — Черт, какая же ты мокрая и узкая. Так горячо и сладко. Идеально.
— Заткнись и выйди из меня! Больно! — по щекам текли слезы сожаления. Уже не хотелось ничего, только освободиться от сводящего с ума давления между ног и тупой боли, что не давала расслабиться.
Вместо того, чтобы послушать меня, он механическими пальцами протиснулся между нашими телами и вновь коснулся моего клитора.
Холод металла вкупе с его ловкими движениями уже через несколько секунд заставили позабыть о неприятных ощущениях, возвращая меня на небеса. Еще несколько мгновений, и вот я уже сама задвигала бедрами, насаживаясь на его твердую и горячую плоть.
Резко закинув мои ноги себе на плечи, Максим, ведомый моими судорожными вздохами, начал быстрыми движениями вбиваться в меня под завязку. Откинув голову, я отдалась во власть удовольствия, позволяя ему целовать мою шею, грудь, все, до чего он мог дотянуться.
Последний рывок, и мы вместе, — я со стоном, он с громким рыком, — достигли бешеной развязки и потерялись в сладостных судорогах. Макс сделал еще несколько толчков, заполняя меня обжигающим семенем, а затем рухнул рядом на кровать и, обхватив рукой за талию, крепко прижал к себе.
— Моя. Дикая. Кошка.
Солнечное утро ворвалось в мой сон пением птиц за окном и сдернуло с небес на землю. Там я была в объятиях своего меха, слушала его голос, чувствовала его прикосновения, а здесь одна, абсолютно обнаженная, заботливо укрытая покрывалом.
Попробовала пошевелиться, но движение отдалось болью во всех мышцах, словно я весь вчерашний день репетиции номеров посвятила. Хотя… наверное то, чем мы с Максом ночью занимались, тоже можно было бы отнести к категории физических нагрузок.
Кстати, а где он?
Стоило мне подумать о Волкове, как дверь в комнату открылась и на пороге возник мех, собственной персоной. Влажные пряди спадали на лоб, наспех натянутые брюки, голая грудь. В одной руке он держал поднос, на котором лежала тарелка с чем-то съедобным и стакан апельсинового сока, а вторую положил в карман.
— Завтрак подан, моя госпожа. Изволите чего-то еще? — под его откровенно-насмешливым взглядом, я почувствовала себя расплавленным желе. Стой я сейчас на ногах, как пить дать растеклась бы по полу.