— Алекса, милая моя, о чем ты говоришь? Что значит лишить титула? Он твой по праву рождения, — подскочив с дивана, императрица бросилась ко мне, подняла с кресла и заключила в крепкие объятия, — но в одном ты права, наше общество может закрыть глаза на внебрачного ребенка, но только, если женщина замужем. Нам необходимо разыскать этого парня.
— Нет, — мой ответ прозвучал чересчур резко, даже для меня самой, поэтому я поспешила тут же его смягчить, — я еще не была у врача и точно говорить не берусь, но, если все подтвердиться искать Макса я не буду. Он забрал награду и бросил меня. Я ему не нужна, а значит и он нам с малышом не нужен.
Милли недовольно поджала губы.
— Я сегодня же пошлю за доктором, дорогая. Но ты должна понимать, что, если он подтвердит твои слова, на кону будет не только твое будущее, но и будущее твоего ребенка. Незаконнорожденные дети в Железной империи лишаются прав на трон. А мы этого допустить не можем. Тебе придется отодвинуть свои желания на второй план и в очень сжатые сроки выбрать себе мужа.
— Простите, ваше величество, — высокий, усатый врач, что пять минут назад устроил мне доскональный и несколько смущающий допрос, а потом прослушал стетоскопом, вымыл руки и обратился к сидящей на стуле тетушке, — срок еще очень маленький, чтобы можно было утверждать с полной уверенностью, но симптомы вероятные. Головокружение, расстройство желудка, задержка регул, невралгия. Все это указывает на то, что ее высочество в положении, но точный диагноз я смогу поставить только месяца через четыре.
— Спасибо, доктор Шервут, вы нам очень помогли. Будут ли какие-то предписания?
— Пока никаких, ее высочество здоровая, молодая девушка, и проблем с беременностью, если она подтвердиться, быть не должно. От себя могу посоветовать побольше гулять на свежем воздухе, не голодать, и избегать стрессовых ситуаций, они и здоровому человеку ничего хорошего не принесут.
Попрощавшись, врач поклонился, надел цилиндр и вышел за дверь, оставив нас с Милли наедине. Тяжело вздохнув, императрица подняла на меня ободряющий взгляд и добродушно улыбнулась.
— Ты же понимаешь, что у нас нет четырех месяцев, дитя мое? — я грустно кивнула, и обняла ладонями пока еще абсолютно плоский живот, прикрытый тонкой сорочкой.
При осмотре пришлось снять платье и, если бы не мое прошлое, включающее в себя выступления в кабаре при толпе зрителей, в обществе мужчины, пусть и врача, я бы чувствовала себя очень неловко. А так, справилась на ура.
— И что мне делать? — внезапно, в голову закрались ужасные предположения, — я ни за что не избавлюсь от малыша и отдавать его на воспитания третьим лицам, как это привыкли делать представители знати, тоже не собираюсь.