- Как зовут, - эхом повторил дед, - да так и зовут – господарь.
Кароль нервно рассмеялся.
- Ой, бабонька, вот тебе ж дурного мужа Бог сподобил, смеется он, - старик опять с сочувствием посмотрел на Софию. – Господарь его зовут, а по-вашему - круль. У вас там все крули, больно нос высоко дерете.
- А с чего ты взял, что я крул, слова не так тяну? Да может я лад? - приосанился Кароль, накручивая на палец ладский ус.
- Э нет, меня не проведешь, больно чернявый, оно, конечно, седина уж паутиной приклеилась, а все ж волос еще черный, - с видом знатока подбоченился и дед.
- Так у Елисея Черного волос тоже не цвета соломы, а все ж он лад? – решил поддеть деда Каменецкий.
- Э нет, - хитро прищурился старик, - Елисея мать на Купальскую темную ночку волхованием получила, оттого у него кудри воронова крыла.
- Вокруг костра голышом скакала? – хмыкнул Кароль.
- Ну, про то я не ведаю, - развел руками старик, - а вот ты – залетный казачок с юга, как не рядись, а порода видна.
София заметила, как при упоминании «казачка с юга», расцвел Кароль, как горделиво вскинул подбородок: он – южанин, сын Богумила, кого же еще? Она тоже улыбнулась.
- Ну, а женка моя ладка? – подмигнул Каменецкий.
- Женка ладка. Умыкнул небось, охальник?
- Было дело, - признался Кароль.
- А теперь, стало быть, к тестю пробираешься, спину под батоги подставлять. Не бойся, коли повенчались, до смерти не забьет, так уму разуму поучит.
- Ну, успокоил, дед, - хмыкнул Каменецкий, опять покрутив ус.
- А что ж у вас теперь так-то плохо, что вы аж через болота рванули? Люди бают – вражда у вас началась.
- То так, - лицо Кароля сразу стало суровым.
- Вот, значит, как оно аукнулось? По замашкам вижу, ты воин бывалый. Пусть тебя тесть к новому господарю на службу определит, авось прокормитесь.
- Спасибо, старче, за совет.
«Возьмет ли новый господарь?»
Лодка медленно отчалила от берега. Рыбак, умело оттолкнувшись веслом, перекрестился, позволил течению подхватить дощаник и только потом, пристроив весла в уключины, налег на весла. Лодка стрелой полетела, разрезая носом водный пласт. Левый берег отдалялся все дальше и дальше.
София, обнимая дочек, кинула беглый взгляд назад и сразу же отвернулась. «Вперед нужно смотреть, на новое место».
Ветер донес слабое ржание. Кароль встрепенулся. Ржание повторилось, уже громче.
- Стой, дед, стой! - заволновался Каменецкий.
- Я-то остановлюсь, а река-то нет, - проворчал рыбак, - это тебе не лошадь за повод дернуть.
- Любимчик, - обомлел Кароль, - Любимчик живой!
София обернулась: по крутому берегу метался красавец серебряный конь, протяжно призывая хозяина.