- Но он только сегодня отбыл, теперь не скоро сможет приехать, - пробормотал Юрась.
- А мне плевать! – заливаясь слезами, София выбежала из склепа.
«Я его оплакивала, я так тосковала по нему... А он!» Она рухнула на колени прямо в крапиву:
- Господи, спасибо, что он жив. Спасибо, спасибо! Главное, что этот сукин сын жив. Жив!
А горячие слезы все текли и текли по щекам.
А на следующий день приехал Зарунский, он шел по Красному замку вальяжно, лениво, словно хозяин, недовольно кидая на слуг острый вороний взгляд.
Меньше всего Софии сейчас хотелось видеть именно его. Зачем он появился в тот момент, когда ее метущаяся душа то впадала в уныние, то расцветала от надежды, когда в груди боролись сомнение и безумная радость? Можно ли ждать от этого мрачного хранителя темных тайн чего-то хорошего?
София невольно сжалась и попятилась, когда черный сапог из мягкой воловьей кожи шагнул через порог парадной залы. Зарунский, не поприветствовав хозяйку, сразу начал, нет не говорить, а злобно шипеть:
- Как вы посмели впустить в дом дочь своего заклятого врага, глупая курица, о чем вы только думали своим скудным умишкой?!
Странное это зрелище, когда ворон шипит змеей. София стояла потупившись.
- Эта полоумная могла сжечь родовой замок Каменецких! – старик, выпустив пар, чуть успокоился и, плюхнувшись в кресло, продолжил более ровным тоном. – Вам разве не известно, что Дорота Брынская претендует на эти земли?
- Известно, но ее дочь пришла с ребенком на руках, я не могла их выгнать, - начала слабо оправдываться София. – А откуда вы знаете о случившемся?
- Откуда я это знаю? Да вся округа слухами бурлит, ваша челядь имеет очень длинные языки. А ваши траты? – Зарунский закинул ногу на ногу. - Этот размазня Любош уже у вас под каблуком, помогает разбазаривать имущество Каменецких.
- Мы не разбазариваем, мы приумножаем, - София тоже дерзко села на соседнее кресло.
- Приумножаете? – Зарунский слегка подался вперед. – Все эти мельницы, уродливые кони, прощенные долги – этим вы собираетесь приумножать богатства семьи? А кто вообще дал вам право, что-либо здесь приумножать? Вас оставили беречь, слышите, беречь и никуда не лезть!
- Беречь для кого? – холодно ответила София. – Для Кароля?
- Догадалась, - ухмыльнулся старик, - говорил я ему - нечего здесь крутиться… Но так даже лучше. Не смей ничего трогать: продавать, покупать, дарить, приглашать гостей и содержать за счет чужих денег, свою нищую семью. Ты здесь никто! Слышала?!
- Я мать детей Кароля, он вернется, и мы повенчаемся, - сама поражаясь своей уверенности, гордо выпрямила спину София.