– А где записка?
– Ну, не знаю. Выбросила, наверное. Чего ее хранить? Не открытка же.
– А теперь подробней, – Степка облокотился о шкаф. – Когда это было?
– Недели две назад, я точно не помню. Недавно. Да что ты ко мне пристал? Понравилась, себе забирай.
– Нина, это фальшивый дирхем, – еще раз сунул он ей чуть ли не под нос монету.
– Ну, понятно, что фальшивый, не настоящий же, – буркнула Нина.
– В том-то и дело, что настоящий фальшивый дирхем.
– Ты уж определись – настоящий или фальшивый, – Нина скрестила руки на груди, тоже с вызовом облокачиваясь о полку шкафа.
– На Руси в девятом – десятом веках своих монет еще не было, ходили арабские деньги, – старательно принялся объяснять Казачок. – Серебряные дирхемы попадали с торговыми караванами, но монет не хватало, и наши кузнецы-умельцы стали копировать форму и гравировку: брали серебряный кружок, выбивали на нем узор, вроде бы как похожий. Но прочесть на ложном дирхеме надпись нельзя, ошибки там закрадывались, языка-то наши не знали. Так вот это, – Степка указал на монету, – славянская копия арабского дирхема, ей тысячу лет. И она спокойненько лежит у тебя среди полотенец.
Нина ошарашено хлопала ресницами.
– Ты уверен? Вот так посмотрел и определил?
– Не уверен, – уклончиво отозвался Степка, – экспертизу надо делать.
– Вот видишь, ты не уверен, – ухватилась за ниточку Нина. – Это копия, подражание. Стали бы мне такую дорогущую настоящую монету дарить.
– Вот ты говоришь, на столе лежала, ты не закрываешь медпункт, когда на обход уходишь?
– Закрываю, конечно, – обиделась Нина, – даже форточки.
– Ну, и как она могла на столе оказаться?
– Ключ второй в правлении на гвоздике висит, по субботам у меня Галин Михална, уборщица агропредприятия, моет. Любой с гвоздика мог взять. Неправильно, конечно, я ей говорила, чтобы не бросала, но она не слушает, ворчит – чего у тебя там брать. У меня и вправду нечего брать – наркотических препаратов нет, дорогого оборудования тоже, только картотека.
– Поня-а-атно, – протянул Степан.
– Так монету сдать нужно, раз она такая редкая, – сообразила Нина, – в полицию или музей. Куда их сдают, я не знаю?
– У себя пока оставь, я узнаю, – уклончиво ответил Степка, вкладывая ей в руку монету, – колоться давай.
Он стал каким-то чужим, отстраненным, будто Нина в чем-то была виновата. Она сделала инъекцию и пошла на кухню настраивать ингалятор. Незаметно достала из кармана монетку, покрутила в руках. «Чего в ней такого редкого?» Воровато оглянувшись на дверь, Нина приподняла плинтус у газового котла и сунула в щель старинный раритет. Всего пять минут назад она хотела отдать этот дирхем, или как его там, Степке, а теперь отчего-то совсем Казачку не доверяла. «Странный, накинулся на меня как на преступницу какую». Было немного обидно.